Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58876922
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
20502
49490
199889
56530344
930744
1020655

Сегодня: Март 29, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ГОЛЬЦОВА А. В. Сергей Есенин и Зинаида Райх

PostDateIcon 30.11.2005 00:00  |  Печать
Рейтинг:   / 8
ПлохоОтлично 
Просмотров: 26638

А. В. Гольцова

Сергей Есенин и Зинаида Райх

ОБ АВТОРЕ
Антонина Васильевна Гольцова — известный в Орловской области краевед, ученый, пропагандист истории родного края. Многие орловцы знают ее как автора замечательных музейных экспозиций и выставок, созданных за 35 лет работы в областном краеведческом музее, как организатора краеведческой работы в области.
Гольцова А. В. родилась в 1933 году в Покровском районе. На ее детство выпали тяжелые годы войны и послевоенного лихолетья. Училась в сельской школе, затем в педагогическом техникуме и педагогическом институте на историко-филологическом факультете. Любимым предметом была литература, с детства писала стихи. В краеведческий музей пришла работать сразу после окончания Орловского пединститута в 1960 году и увлеклась краеведением по-настоящему и навсегда. Считает большим везением участие на протяжении нескольких летних сезонов в работе Верхнеокской археологической экспедиции Академии наук под руководством замечательного ученого и прекрасного человека Татьяны Николаевны Никольской. Своими учителями считает также Леонида Николаевича Афонина и Сергея Ивановича Федорова.
Очень скоро в местной печати и по радио появились интересные краеведческие статьи и передачи с подписью «А. Гревцева» (девичья фамилия Антонины Васильевны). В скромной заметке «Вдохновительница Пушкина», опубликованной в «Орловском комсомольце» 3 июля 1962 года, орловцы впервые прочитали об А. П. Керн как о своей землячке.
Антонина Васильевна установила переписку со многими земляками в Москве, Риге и других городах, в результате многолетней переписки сформировала ценный научный архив. Много душевных сил и таланта исследователя отдала Антонина Васильевна любимой теме — «Есенин в Орле». Это теперь орловские краеведы говорят и пишут об этом как об известном факте, приоритет же в изучении этой темы, бесспорно, принадлежит Гольцовой.
Антонина Васильевна никогда не бывает довольна достигнутым, она, являясь краеведом-профессионалом, постоянно в работе, постоянно учится. Ею собран большой материал по истории Орла и края, истории орловских семей и династий, который она мечтает воплотить в книги.
В 1995 году вышли в свет сборники «Волховские были» и «Краеведческие записки» (выпуск первый), в которых помещены интересные очерки А. В. Гольцовой.
«Сергей Есенин и Зинаида Райх» — первая отдельная книга Гольцовой А. В. Надеемся на успех этой книги у читателя и ждем новых интересных публикаций.
В. ТИТОВА, директор областного краеведческого музея.


«ОРЛОВСКИЙ ЗЯТЬ»

Время не властно над гением. Проходят годы, десятилетия, а Сергей Есенин, его поэзия становятся не только ближе и понятнее людям, но и необходимее. К Есенину приходят все, кто ищет, сомневается, страдает, любит, все, кому не безразлична судьба Родины.
А приходят к нему по-разному.
Случай, судьба или что-то другое более чем на тридцать лет свели меня с есенинской темой. Что я имею в виду под «чем-то другим?»
В начале шестидесятых годов после окончания института я пришла работать в краеведческий музей, где для меня все было ново, необычно, увлекательно. Краеведение стало для меня главным, а тогда еще и единственным делом в жизни. Я много читала, думала, поиски сталкивали меня с людьми, и среди них оказывались люди удивительные. Со стариками и старушками я ходила по орловским улицам и улочкам, восстанавливая с их помощью историю города, его культуру, быт. Так в моем архиве появились тетради и папки — «Город Орел е воспоминаниях старожилов», «Орловских улиц имена», «Музыкальная жизнь в Орле», «Учебные заведения», «Из истории культуры в Орловском крае». Я навсегда сохраню благодарность орловцам Александру Федоровичу Тихомирову, Александру Леонидовичу Генчелю, Раисе Николаевне Голеневич, Федору Федоровичу Рудневу, Ольге Павловне Власовой и многим, многим другим.
Каждый день моя душа ждала открытий. Вот это ожидание и вера в то, что произойдет в моих поисках что-то необыкновенное, я и назвала «чем-то другим». А тут и случай подвернулся.
Однажды в смурный дождливый день поднялась к нам на второй этаж музея маленькая кругленькая старушка, очень бедно одетая, но с добрым, буквально лучистым лицом. Поругивая погоду и больные ноги, она оставалась добродушной, очень располагающей к себе. Все приходящие в музей старые люди, конечно, направлялись к моему столу, это были «мои» посетители. Старушка уселась у моего стола, представилась Зинаидой Петровной Викторовой и незаметно овладела вниманием всех присутствующих в кабинете. Говорила она обо всем и ни о чем, в музей принесла старые вещи на закупку — пенсия мизерная, жить не на что.
Оформив акт и договорившись о встрече (она снова ругнула погоду, а я подумала, что в следующий раз мне самой придется идти к ней домой), Зинаида Петровна собралась уходить, попрощалась, но у двери вдруг задержалась. Мы к этому привыкли: пожилые люди, особенно одинокие, неохотно расстаются с людьми, которые были к ним внимательны и приветливы. Но Зинаида Петровна окинула взором наш кабинет, по стенам которого были развешаны портреты русских писателей, и, сделав загадочное лицо, вдруг произнесла:
—  С Горьким не пришлось встретиться, а Маяковского видела.
—  Маяковского? Где? Когда? — всполошились мы.
—  А у Сережи.
—  У какого Сережи?
—  Да у нашего. У Есенина.
—  Господи! Почему Есенин — ваш?
—  Да он же на моей сестре был женат. На двоюродной. Зиночке Райх. Как же, наш зять, орловский.
Сначала наступила немая сцена, а потом... Зинаиде Петровне пришлось вернуться и снова присесть у моего стола.
Оказалось, что с Зинаидой Петровной мы жили на одной, Комсомольской улице, недалеко друг от друга. Я бывала у нее очень часто. Она любила поговорить, а я — слушать. Рассказывая, она часто путалась, забывала, а то и противоречила самой себе. А я все записывала, записывала, чтобы потом отделить зерна от плевел. Жила она в маленькой комнатушке в деревянном доме на Комсомольской, 62 (бывшей Кромской, 58). Настал момент, когда Зинаида Петровна открыла для меня свои сундук, который занимал чуть ли не половину комнаты. Он не был набит вещами, был наполовину пуст, вмещалось в нем все имущество Зинаиды Петровны и все сохранившиеся у нее бумаги.
Наконец, она стала передавать мне фотографии, затем документы, каждый раз по одному, продлевая удовольствие и для себя и для меня. Показала она мне весь дом, рассказала, что где было, «комнату Зиночки», провела по бывшей усадьбе, поведала, что росло в саду, где стояла беседка, в какие окошки флигеля любил заглядывать Костя Есенин — был он маленьким до окна не доставал и ему приходилось подпрыгивать. От Зинаиды Петровны я узнала адрес сына Сергея Александровича Есенина и Зинаиды Николаевны Райх — Константина Сергеевича Есенина. Константин Сергеевич ответил на мое письмо сразу с желанием помочь. В одном из писем он написал: «Я понимаю и чувствую свою ответственность перед тем, чтобы память о Сергее Александровиче и Зинаиде Николаевне никогда не исчезала в Орле».
А потом мы встретились с ним в Москве. Об этой встрече я рассказала в газете «Вешние воды» (рассказ «Встреча у последнего вагона» в № 16 за 1991 год). В рассказе упоминается коробка с вафлями, которую Константин Сергеевич передал для Зинаида Петровны, но в нем упущены некоторые подробности. А было это так. Мы проходили с Константином Сергеевичем мимо маленького магазинчика, что-то вроде «сладкоежки».
—  Давайте зайдем на минутку, — сказал Константин Сергеевич. — У меня есть три рубля, купим что-нибудь тете Зине. Как вы думаете, что ей купить?
Я окинула взглядом полки и поняла, что на три рубля можно, пожалуй, купить вон ту красивую коробку вафель за два семьдесят. О чем я и сказала Константину Сергеевичу.
—  Да? — несколько удивился он. — А почему вафли?
—  Не знаю, — схитрила я. — Может быть, потому, что я сама их люблю.
—  Отлично, — повеселел он. — Тогда я и вам куплю тоже.
— Не купите, — осмелела я. — Ведь у вас только три рубля.
— Ах да, — рассмеялся Константин Сергеевич, и мне сразу стало просто и легко (все-таки эта покупка поначалу меня несколько смущала). — В другой раз обязательно куплю.
Может быть, этот эпизод раскрывает какие-то черточки в сыне Есенина?
У Константина Сергеевича были материалы о родителях — подлинные фотографии Райх, прижизненные издания Есенина, автографы отца  и матери.  Константин Сергеевич  обещал поработать со своим архивом и что-нибудь отобрать для Орла. Конечно, с архивом он поработал, в сборнике «Есенин и современность» появилась его статья «Посмотрю-ка я еще на полку...» (1975). В семидесятые годы каждая находка о Есенине и Райх была бесценна, появились новые публикации и книги, в Константинове открыт музей. И всем были нужны фотографии, воспоминания, книги. Наверное, Константина Сергеевича осаждали просьбами со всех сторон. Что же касается моей работы, я убеждалась, что никому она, кроме меня и некоторых моих друзей, была тогда не нужна. Она отрывала меня от «основной» работы, приводились доводы: Есенин — не наш земляк, а краеведческий музей — не литературный, и т. п.
В «Орловской правде» от 29 июля 1972 года появилась — видимо, заказная — статья «О памятниках и памятных местах», в которой дома, где родилась А. П. Керн, жила Марко Вовчок, бывал Германо, жила Райх и бывал Есенин, названы «мнимыми памятниками». С вульгаризаторских, даже глумливых позиций ставился вопрос о роли Керн и Райх в жизни поэтов. О Райх говорилось, что она не заслужила чести для установления мемориальной доски на доме, в котором жила. Большинство мемориальных домов «затрапезного вида» предлагалось снести, а мемориальные доски установить на вновь выстроенных «красивых архитектурных ансамблях». Эта статья в какой-то мере послужила сигналом к уничтожению многих зданий в Орле.
Конечно, были в защиту памяти тех, о которых сказано выше, страстные выступления Василия Катанова, в том числе его мужественная статья «Потери старого Орла» в газете «Советская Россия», но они не спасли ни дом Есениных, ни другие памятники. А вот сам автор пострадал тогда немало.
Впервые вопрос об установке мемориальной доски на доме, в котором бывал Есенин, был поставлен в постскриптуме к моей статье «Есенин в Орле» редакцией молодежной газеты «Орловский комсомолец» в 1963 году, но дальше разговоров дело не пошло.
В 1965 году вышло в свет пятитомное собрание произведений С. А. Есенина. В одном из опубликованных писем Есенина назван и орловский адрес. В письме из Нью-Йорка Анатолию Мариенгофу от 12 ноября 1922 года Есенин писал: «Недели 2—3 назад послал тебе телеграфом пять пайков «АРА». Получил ли ты? Если нет, то справься. Ту же цифру послал Eкатерине и Зинаиде. Зинаиде послал на Орел, Крамская, 57, Н. Райх. Другого адреса я не знал».
«АРА» — сокращенное наименование «Американской администрации помощи», благотворительной организации, через которую приходили посылки в Россию от частных лиц в голод¬ные двадцатые годы. Деятельность «АРА» в РСФСР была разрешена в 1921—1923 гг. Находясь за границей, С. А. Есенин использовал эту возможность для того, чтобы помочь близким людям.
Но в упомянутом письме Есенин допустил две ошибки: улица в Орле не Крамская, а Кромская (от города Кромы), а номер дома не 57, а 58. Эти неточности следует отнести лишь к забывчивости Есенина, ясно, что он воспроизвел адрес по памяти. Но ведь всерьез говорили о том, что дом, в котором бывал поэт (теперь уже не отрицали, что он бывал), стоял на нечетной стороне, напротив того дома, который нашли краеведы. Ведь пишет же об этом сам Есенин!
Татьяна Сергеевна Есенина, дочь Сергея и Зинаиды Есениных, родившаяся в Орле, могла бы решить проблемы орловских краеведов одним письмом. Но слова «Я родилась в Орле» прозвучали слишком поздно, дома в 1973 году не стало. Он исчез ночью, в одночасье, по-воровски...
Все эти годы хотелось больше узнать о Зинаиде Николаевне, понять, какою она была, за что любил ее Есенин, почему они расстались. В семидесятые годы имя 3. Н. Райх стало появляться в воспоминаниях о Есенине, о Мейерхольде, но только упоминаться. Даже в «толстых» книгах ей отводилось несколько строк, да и то лишь в том случае, когда не говорить о ней было невозможно.
В поисках материалов о Зинаиде Николаевне автор этих строк в шестидесятые годы обратилась к живущим в Москве артистам, деятелям культуры, которые встречались и работали вместе с Зинаидой Николаевной в театре имени Мейерхольда в двадцатые-тридцатые годы, — Игорю Ильинскому, Михаилу Цареву, Эрасту Гарину, Льву Свердлину, Михаилу Жарову и многим другим. Но тогда еще не пришло время говорить о бывших «врагах народа» Мейерхольде и Райх. Если бы не сковывавший страх, мы имели бы сейчас подробные воспоминания о Зинаиде Николаевне Есениной-Райх. Но тогда на мои письма откликнулись немногие: как драгоценную реликвию храню небольшое письмо, написанное рукою Михаила Ивановича Жарова, письма нашего земляка, актера и режиссера Иосифа Матвеевича Рапопорта.
Более четырех лет Зинаида носила фамилию Есенина, родила ему двух детей. В 1921 году орловский суд развел Сергея и Зинаиду Есениных, но любовь друг к другу они пронесли через годы. Сейчас появляется масса публикаций исследователей творчества Есенина, биографов, родных и знакомых. Кто-то не прочь воспользоваться именем Есенина в политических целях. Разобраться, где истина, а где ложь, нам поможет сам Есенин, его стихи. В стихах он весь: его душа, его боль, его взаимоотношения с миром, природой, небом, его отношение к Родине, женщине, детям, зверью, к жизни и смерти.
Сepreй Есенин и Зинаида Райх встретились ранней весной 1917 года в Петрограде. Ему было 22, ей 23 года. А демократии и того меньше — только что произошла Февральская революция. Слово «свобода» было у всех на устах. Время было новое, юное, зовущее. 1 марта Петросовет издал приказ № 1, который, в сущности, привел к развалу старой царской армии. Хотя шла война, служивший в Царском Селе Сергей Есенин, как и многие другие солдаты, считал себя свободным. Левоэсеровская газета «Дело народа» была одной из демок¬ратических. Сюда в один из дней марта зашел Есенин со своими стихами, не застал редактора, но увидел ее, Зинаиду — обаятельную, смешливую, радостную, как эта необыкновенная весна. Есенин надолго зaдержaлcя в редакции, у стола секретаря-машинистки Зинаиды Райх. Встречи стали частыми.
«Оба были молоды, независимы, хороши собой, полны нерастраченных сил, оба жили в предвкушении близких и радостных перемен. Тем, кто видел их вместе в то время, вероятно, казалось, что они созданы друг для друга: синеглазый, золотоволосый Есенин и темноволосая, с глазами как вишни, удивительно женственная Райх», — писал Л. Г. Варшавский. Но было у них обоих то, что они пережили до встречи, и это пережитое в чем-то соединит их, а в чем-то и разведет.
Сергей Александрович Есенин родился 3 октября 1895 года в с. Константинове Рязанской губернии, закончил Спас-Клепиковскую учительскую школу, в 1912 году уехал к отцу в Москву. В Москве работал помощником корректора в издательстве Сытина, учился в университете Шанявского, писал стихи и печатался в детских журналах. 9 марта 1915 года Есенин приехал в Петроград, познакомился с Блоком, Городецким, Мурашевым, Мережковскими, издал свой первый поэтический сборник «Радуница». 25 марта 1916 г. был призван на военную службу, его ждала отправка на фронт и — кто знает? — не оказался бы он среди тех, о ком с болью в сердце писал в своих стихах:
Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек!
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют еще!
И чувствую в скулах упрямых
Жестокую судоргу щек.
(«Анна Снегина»)
По ходатайству поэта Сергея Городецкого (жил в Орле, заканчивал Орловскую гимназию) Есенина принял к себе на службу санитаром полковник Д. Н. Ломан, уполномоченный по Царскосельскому военно-санитарному поезду № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны.
Есенину приходилось выполнять тяжелый физический и моральный труд. Он ухаживал за ранеными, сопровождал подлечившихся в госпитале солдат при отправке их в южные санатории или на фронт.
Служба свела Есенина с интересными людьми, членами созданного в 1915 году в Царском Селе «Общества Возрождения Художественной Руси» — художниками, писателями, учеными. Дмитрий Николаевич Ломан был активным организатором «Общества», вел всю практическую работу. Он покровительствовал Есенину, привлекал его к чтению стихов и в «Обществе», и в лазаретах, где Есенина хорошо принимали. Он не только читал стихи, но и пел частушки, народные песни, что ценилось в «Обществе». Царская семья всячески способствовала «Обществу», а Александра Федоровна и ее дочери сами ухаживали за ранеными не только в офицерском, но и в солдатском лазаретах, посещали концерты. За участие в концерте в честь именин великой княжны Марии Николаевны, в котором Есенин был не только участником, но и ведущим, он получил от царской семьи в подарок золотые часы с гербом и цепочкой.
Благодаря Ломану, большому поклоннику поэта, Есенин мог выезжать в Петроград, заниматься издательскими делами. Однажды он оказался в редакции газеты «Дело народа», где секретарем-машинисткой работала Зинаида Райх.
Зинаида Николаевна Райх родилась 3 июля 1894 года в Одессе. Ее мать Анна Ивановна Викторова — родная племянница и воспитанница известного ученого-лингвиста, первого хранителя отдела рукописей Румянцевской библиотеки в Москве, выходца из обедневшей дворянской семьи Мценского уезда Орловской губернии Алексея Егоровича Викторова. Жила в Орле, замуж вышла за выходца из Силезии Августа Райха. Моряк, пароходный и паровозный машинист, высококвалифицированный слесарь, Август Райх был очарован белокурой, нежной, музыкальной девушкой. Чтобы жениться на орловской бесприданнице, он перешел из католичества в православие и после крещения получил имя Николай Андреевич. Уже к моменту встречи с Анной Ивановной два раза был в ссылке на Севере за свои революционные убеждения, а за участие в событиях 1905 года выслан из Одессы в Бендеры, скрывался в Орле.
Любимая старшая дочь Зинаида пошла по стопам отца. В гимназии она участвовала в подпольном кружке, занималась распространением запрещенной литературы. По окончании гимназии Зинаиде было отказано в свидетельстве о благонадежности, она не могла поступить в высшие учебные заведения в Ростове, Москве, Петрограде. Училась на частных женских курсах в Петрограде. Вместе с дочерью в Петроград приехал и Николай Андреевич, пытался работать. Но вскоре ему пришлось с семьей уехать в Орел, к сестре жены, у которой был собственный дом на Кромской. А Зинаида осталась в Петрограде, училась, искала себя. Пробовала она стать сестрой милосердия, начинала лепить в скульптурной мастерской, в совершенстве освоила машинопись. Была она настойчива, трудолюбива, много занималась, знала французский, немецкий языки, латынь. Весной 1917 года поступила секретарем-машинисткой в редакцию газеты «Дело народа», где ее впервые увидел Есенин. Была она красива, обаятельна.
Зинаида была членом партии эсеров, из которой вышла.
В газете «Правда» за 15 сентября 1920 г. было опубликовано ее письмо:
«Тов. редактор! прошу напечатать, что я считаю себя вышедшей из партии соц.-револ. с сентября 1917 года. Зинаида Райх-Есенина».
Есенин примыкал к писательскому объединению левых эсеров «Скифы». В 1923 году он писал в автобиографии, что в 1917 году «работал с эсерами не как партийный, а как поэт». И, надо сказать, работал плодотворно, в левоэсеровских журналах он напечатал около 60 стихотворений и маленьких поэм, среди них: «Марфа Посадница», «Товарищ», «О красном вече¬ре задумалась дорога...», «О Русь, взмахни крылами...» и др.
Первые слова, посвященные Сергеем Зинаиде, были стихи, ни в какие собрания не входившие. Это надпись на подаренной ей фотографии:
За то, что девочкой неловкой
Предстала ты мне на пути моем.
А еще Есенин называл ее «тургеневской» девушкой, вкладывая в это слово большой смысл. Еще в юношеские годы в письмах другу Григорию Панфилову он называет встретившуюся и понравившуюся ему Марию Бальзамову «тургеневской Лизой», рассуждает об этом на страницах письма. Из его слов видно, что «тургеневские» девушки были его идеалом.
В марте 1917 года штат военно-санитарного поезда, где служил Есенин, был сокращен, Есенину было вручено направление в школу прапорщиков, а оттуда, конечно, на фронт. Но Есенин никуда не явился.
Свобода взметнулась неистово.
И в розово-смрадном огне
Тогда над страною калифствовал
Керенский на белом коне.
Война «до конца», «до победы».
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу —
Был первый в стране дезертир.
(Анна Снегина»)
Вскоре, как и водится у молодежи, организовалась небольшая дружная компания. Поэт Алексей Ганин предложил поездку в его родную деревню Коншино Вологодской губернии. В автобиографических заметках Есенина упоминается Мурман, Архангельск, Соловки, где он бывал. В семидесятые годы обнаружен план воспоминаний, которые собиралась писать 3. Н. Райх уже в 30-е годы. (План опубликован в воспоминаниях Т. С. Есениной «Дом на Новинском бульваре» в журнале «Согласие» I № 4 за 1991 год). Есть в этом плане и такая строка: «Белое море — Соловки, рыбачка, чайка, стихи Ганина». Есенин упоминает об этой поездке лишь в одном стихотворении — «Небо ли такое белое...», в котором есть строчки:
Все равно — Архангельском иль Умбою
Проплывать тебе на Соловки.
Было это удивительно романтическое путешествие. Зинаида в начале поездки еще не была «девушкой Есенина», все спутники были к ней «немного неравнодушны». Алексей Ганин написал во время путешествия несколько стихотворений и посвятил их «3. Р.». Опубликовано стихотворение «Русалка — зеленые косы...»
Русалка — зеленые косы,
Не бойся испуганных глаз.
На сером оглохшем утесе
Продли нецелованный час.
Я понял — мне сердце пророчит,
Что сгинут за сказками сны,
Пройдут синеглазые ночи,
Уснут златокудрые дни.
И снова уйдешь ты далече,
В лазурное море уйдешь,
И память о северной встрече
По белой волне расплеснешь...
Но предложение стать его женой сделал Сергей Есенин. Зинаида дала согласие не сразу, он нервничал. Была телеграмма в Орел: «Вышли сто венчаюсь». Николай Андреевич выслал деньги, не требуя объяснений от любимой и своенравной дочери. Венчались 4 августа 1917 года в Кирико-Улитовской церкви под Вологдой, шафером на свадьбе был Алексей Ганин. Местным краеведам удалось записать воспоминания старенькой сестры Ганина Елены Алексеевны Сорокиной, которая помнила эту свадьбу. На Зинаиде не было свадебного платья, была она одета в белую блестящую кофточку и черную шуршащую юбку. А букет цветов для невесты Сергей набрал по дороге в церковь На лужайке, где их было множество.
Об этом, разумеется, никогда и нигде не говорилось. До сих пор было мало известно о таком романтическом и важном для обоих периоде. Причины понятны: писать и говорить об этом — значит писать и говорить о Соловках, о Ганине, расстрелянном в 1925 году как «враг народа», о Зинаиде Райх, чье имя велено забыть в тридцать девятом.

«У МЕНЯ ЕСТЬ ЖЕНА»

Сергей и Зинаида Есенины жили в Петрограде, Москве, Орле. В Орел они приехали сразу после венчания в Вологодской губернии, путешествие на Север не было их свадебной поездкой, оно состоялось перед свадьбой. Об этом свидетельствует и сам поэт, который, по воспоминаниям Владимира Чернявского, любил повторять рассказ о своем сватовстве на лоне северного пейзажа во время поездки на пароходе, а также воспоминания Т. С. Есениной и материалы о Ганине. Погостив в Орле, вернулись в Петроград, сняли две комнаты на втором этаже дома на Литейном, 33 (на доме установлена мемориальная доска). Это было их первое собственное жилье, а для Есенина, позже скитавшегося по чужим квартирам, и единственное. К Есениным приходили друзья, часто звучали стихи. Хозяйка, жена поэта, была не только обаятельна, но гостеприимна и приветлива. Друг Есениных поэт В. Чернявский вспоминал: «Жили они без особого комфорта (тогда было не до того), но со своего рода домашним укладом и не очень бедно. Сергей много печатался, и ему платили как поэту большого масштаба. И он, и Зинаида Николаевна умели быть, несмотря на начинающуюся голодовку, приветливыми хозяевами... У небольшого обеденного стола близ печки, в которой мы трое по вечерам за тихими разговорами (чаяниями и воспоминаниями) пекли революционную картошку, нередко собирались за самоваром гости». И далее: «Его, тогда еще не очень избалованного чудесами, восхищала эта неприхотливая романтика и тешило право на простые слова: «У меня есть жена».  Мне впервые открылись в нем черточки  «избяного хозяина» и главы своего очага. Как-никак, тут был для него первый личный дом, закладка его собственной семьи, и он, играя иногда во внешнюю нелюбовь ко всем «порядкам», и ворча на сковывающие мелочи семейных отношений, внутренне не придавал укладу жизни большое значение».
Зинаида была трудолюбива, деловита и хозяйственна, умела готовить вкусные блюда, и Есенин это ценил, особенно впоследствии — тоскуя по семье, он вспоминал и это искусство Зинаиды (об этом рассказ С. Кошечкина «Борщ с гречневой кашей»).
Была Зинаида не только женой, но и другом Есенину, она знала и хорошо читала стихи Блока, Маяковского и, конечно, Есенина. Стихотворение «Не пора ль перед новым посемьем...» публиковалось впервые по списку, сделанному рукой Зинаиды. Под стихотворением была приписка: «Под диктовку Сергея Есенина записано в ноябре 1917 года Зинаидой Есениной».
«Я, брат, жену люблю», — так отговаривался иногда Eceнин от холостяцких компаний. Он запретил Зинаиде работать в редакции; узнав, что она увлекается лепкой, говорил: «Тебе ребят рожать, а не скульптуры лепить». Зинаида родила Есенину двух детей, девочку и мальчика, но своей работой и судьбой распорядилась по-своему. Узнав, что для наркомата продовольствия набирают машинисток, она предложила свои услуги и была принята.
Петр Авдеевич Кузько писал в воспоминаниях: «В конце января 1918 года вновь назначенный нарком продовольствие А. Д. Цюрупа поручил мне прикрепить к секретариату коллегии несколько машинисток из числа тех, которые только что были набраны для комиссариата. Через два-три дня ко мне подошла одна из новых машинисток, молодая интересная женщина, и спросила:
— Товарищ Кузько, не писали ли вы когда-нибудь в газете о поэте Сергее Есенине?
Я ответил, что действительно в 1915 году я написал о Есенине статью в газете «Кубанская мысль». Протягивая мне руку и радостно улыбаясь, она сказала:
—  А я жена Есенина, Зинаида Николаевна.
В тот же вечер я уже был на квартире у Есениных, которые жили где-то неподалеку от комиссариата.
Сергей Александрович встретил меня очень приветливо». Когда в марте 1918 года Советское правительство переехало из  Петрограда  в  Москву, сюда на постоянное жительство переехали и Есенины. Как и все рядовые служащие наркомата жили они в гостиничных номерах на Тверской. Здесь они жили недолго, но этот период им был дорог, они были очень близки, встречались с интересными людьми. Зинаида познакомила Сергея с Александром Дмитриевичем Цюрупой, благодаря Зинаиде Есенин бывал и в Кремле, видел и слышал Ленина.
Подруга Зинаиды, тоже Зинаида, — Зинаида Гейман, дочь известного советского работника, вспоминала: «Сергей Есенин с Зинаидой жили в плохоньком номере какой-то гостиницы. У них было неуютно, мрачно, по-богемному... На столе крошки, вода, разбросано. У нас роскошно, номер в две комнаты и ванна, свой телефон, бархатная скатерть на круглом столе, который покрывался белоснежной полотняной тонкой скатертью, когда официант приносил блестящий металлический чайный сервиз... Словом, было уютно, и к нам вечерами часто приходил Есенин с Зинаидой. Она беременна Таничкой. В черном платье с высоким воротом. Он в сереньком костюме с галстуком-бантиком, приносил балалайку, пел и читал стихи. Тогда жилось впроголодь, но мы получали паек — черный хлеб и сахар были у нас вдоволь, и мы их угощали».
Обидно читать эти слова, обидно за Есенина, которому всегда приходилось греться и подкармливаться у чужого очага. А ведь он был очень гордый!
Вскоре Зинаида уехала в Орел, где 29 мая 1918 года у Есениных родилась дочь Татьяна.
Кирико-Улитовская церковь, в которой венчались Есенин и Райх

Кирико-Улитовская церковь, в которой венчались Есенин и Райх.

г. Орел. Ильинская площадь
г. Орел. Ильинская площадь.

г. Орел. Молочный базар
г. Орел. Молочный базар.

г. Орел. Дом, в котором бывал С. Есенин
г. Орел. Дом, в котором бывал С. Есенин.

Сергей Есенин. 1917 г.
Сергей Есенин. 1917 г.

Зинаида Райх. 1917 г.
Зинаида Райх. 1917 г.

Зинаида Райх с отцом Николаем Андреевичем. 1917 г.
Зинаида Райх с отцом Николаем Андреевичем. 1917 г.

ЕСЕНИН В ОРЛЕ

В «Хронике» Белоусова, в воспоминаниях К. С. Есенина называется время приезда Сергея Александровича Есенина в Орел — вторая половина августа 1917 года. В Петроград Есенины вернулись в сентябре, называется даже 20 число. В этом промежутке они не были ни в Константиново, ни в Москве, во всяком случае об этом нет упоминаний в «Хрониках» и многочисленной литературе о Есенине. Следовательно, пребывание Есенина в Орле в первый его приезд было более продолжительным, чем считалось до сих пор, можно предположить — от двух до трех недель.
С вокзала на Кромскую, 58, где жили родители Зинаиды, Есенины могли добраться и трамваем — в Орле трамвайное движение открыто в 1898-м, а по Кромской улице в 1900 году. Но скорее всего, они взяли извозчика, проехали по Московской улице, мимо Ильинки через Мариинский мост, Торговые ряды, мимо здания с колоннами, где размещалась городская дума, и повернули на Кромскую, на которую весело глядел узорчатыми окнами деревянный домик.
Домовладельцами были не родители Зинаиды, а ее тетка Варвара Ивановна и ее муж Владимир Иванович Данцигер. Среди документов, которые хранились в этом доме и последней владелицей которых была Зинаида Петровна Викторова, был и этот — «Выпись из крепостной Орловского нотариального архива книги по г. Орлу за  1899 год №  168», в которой говорится: «Тысяча восемьсот девяносто девятого года августа двадцать седьмого дня прибыл и. д. нотариуса г. Орла... Сергей Степанович Акулов из конторы его первой части, по Воскресенскому переулку, в доме № б Тягунова — первой ее части Орла, на Кромскую улицу, где лично ему известные и к совершению актов законноправоспособные Орловский купец Алексей Дмитриевич Тягунов и мещане Владимир Иванович и его супруга Варвара Ивановна Данцигер, жившие на этой улице, первый в своем доме, а последние в доме Курляндского, при известных ему лично свидетелях заявили о желании своем совершить купчую крепость на следующих условиях: Орловский купец Алексей Дмитриевич Тягунов продал Орловскому мещанину Владимиру Ивановичу и его жене Варваре Ивановне Данцигер в равноправное их владение собственное недвижимое имение... именно усадебное место в г. Орле, первой части, прихода Богоявленской церкви на Кромской улице мерою по улице двенадцать с четвертью сажен, в заднем конце пятнадцать с четвертью сажен, а в глубину с обеих сторон по сорока сажен, с деревянным на нем домом..., садом и со всеми надворными постройками. А взял за это проданное имение денег восемь тысяч рублей с отнесением расходов по купчей на их же, покупщиков, счет. До сего означенное имение никому не продано, не заложено и в споре не состоит».
Документ интересен сам по себе, его старинным деловым стилем, но еще важнее факты — имена, размеры усадьбы, цена.
Варвара Ивановна Данцигер (в девичестве Викторова) приходилась родной сестрой матери Зинаиды — Анны Ивановны Райх. Они рано остались сиротами, их воспитал дядя А. Е. Викторов, дал образование, выпустил в жизнь. Варвара Ивановна вышла замуж за орловского мещанина Владимира Ивановича Данцигера, у которого в Орле были красильня и собственный дом. А когда дом в пять окошек стал тесен, на той же усадьбе по улице Кромской, 58 в 1906 году был построен каменный флигель, судя по проекту и сохранившимся в шестидесятые годы развалинам, очень красивый и просторный. После революции флигель отобрали, в нем до самого последнего времени размещались детские ясли. А дом превратили в коммунальную квартиру, хозяев «уплотнили», оставив Варваре Ивановне и Зинаиде Петровне одну комнатку, в которой и стоял большой сундук. У Варвары Ивановны и Владимира Ивановича своих детей не было, но в их доме нашли приют три поколения семьи Райх — ее сестра Анна Ивановна с мужем Николаем Андреевичем, их дочь Зинаида Николаевна Есенина и внуки Таня и Костя Есенины. Зинаиде была отведена угловая комната (если идти по улице от центра), окнами она выходила на Кромскую, была просторной и уютной. В этот дом и приехали в августе 1917 года Сергей и Зинаида Есенины и Алексей Ганин. Анна Ивановна и Николай Андреевич встретили их приветливо, вот только с Николаем Андреевичем произошел конфуз: вначале он принял за своего зятя не Есенина, а «более подходящего», на его взгляд, спутника Есенина. Об этом он рассказывал частенько и с юмором своим внукам, Константин Сергеевич рассказывал уже детям, знакомым. А вот как он передает рассказ деда в своих воспоминаниях «Через волшебный фонарь» (1985).
«В конце лета приехали в Орел трое, — рассказывал дед, — Зинаида с мужем и какой-то белобрысый паренек. Муж — высокий, темноволосый, солидный, серьезный. Ну, конечно, устроили небольшой пир. Время трудное было. Посидели, попили, поговорили. Ночь подошла. Молодым я комнату отвел. Гляжу, а Зинаида не к мужу, а к белобрысенькому подходит. Я ничего не понимаю. Она с ним вдвоем идет в отведенную комнату. Тогда только сообразил, что муж-то — белобрысенький. А второй — это его приятель...»
Были прекрасные дни конца августа и начала сентября. Как провели Есенины эти хмельные августовские дни? Гуляли ли в городском саду? Ходили на Оку, в лес, в поле? С кем встречались? Или они ограничились домом, беседкой, садом, где зрели яблоки, груши, вишни и буйно цвели цветы?
Зинаида вернется в Орел весной 1918 года. Здесь у Есениных родится дочка Таня, похожая на отца, его любимица.
Документально подтвержденных данных о других приездах Есенина в Орел не сохранилось, зато косвенных предостаточно. Автору этих строк в начале шестидесятых годов приходилось встречаться со старыми жительницами Орла, подругами и родственниками Зинаиды. Эмилия Максимовна Высоцкая рассказывала мне, как она увидела Есенина в «Зиночкиной комнате» (той самой угловой). Это было, когда Таня была совсем маленькой. Она пришла к Зинаиде и увидела в комнате молодого мужчину. Она знала, что Зинаида замужем за поэтом Есениным, видела его на фотографиях и поэтому узнала сразу. Есенин сидел у детской кроватки, Зина за столом. Запомнила девушка и такую деталь — на стуле лежала мужская шляпа. Когда девушка вошла, Есенин встал и поклонился. Она смешалась, ей показалось, что она нарушила семейную сцену, и постаралась сразу же уйти. О других приездах Есенина в Орел говорили двоюродная сестра Зинаиды, уже знакомая нам Зинаида Петровна Викторова, и Мария Павловна Третьякова, обе прожили в доме на Кромской до конца жизни. Сергей Александрович мог приезжать в Орел сразу же после рождения дочки и через несколько месяцев на ее крестины. Крестили Таню в Богоявленской церкви, а крестным отцом был Владимир Чернявский. Приезжали ли Есенин и Чернявский на крестины Танюшки? Сама Татьяна Сергеевна отрицает это только на том основании, что Чернявский ничего не пишет об этом в своих воспоминаниях. Но кто знает, почему он не пишет, в годы воинствующего атеизма не принято было оповещать, да еще печатно, о посещении церквей, об участии в крестинах и т. п. А между тем, это очень важный момент: приезжал в Орел Чернявский на крестины — значит и Есенин был в Богоявленской церкви.
Помнили старые жительницы Орла и приезд в Орел Есенина вместе с Андреем Белым, очень тогда популярным поэтом. Об этом говорили уверенно и с каким-то благоговением. Вот только когда это было, они не помнили. В 1967 году в Орел приезжал писатель Сергей Антонов. Мне с ним встретиться не пришлось, позже он писал мне в письме от 2 декабря 1967 года: «Когда я беседовал с Марией Павловной Третьяковой и Зинаидой Петровной Викторовой, то выяснилось, что будто бы с Есениным приезжал Андрей Белый». Этим «будто бы» Антонов выражает сомнение, как, впрочем, и некоторые другие исследователи. Дело в том, что все они имеют в виду приезд Белого с Есениным и Зинаидой в августе 1917 года. А он, конечно же, приезжал позже, когда семья поэта, Зинаида с дочкой, жила в Орле.
В журнале «Огонек» № 10 за 1976 год С. Антонов опубликовал большую статью «Живой Сергей Есенин», в которой одна глава посвящена Орлу, называется она «Тот ли это дом?». Нет, Антонов не сомневался, что именно в этом доме бывал Есенин, и в вопрос вложил не сомнение, а удивление, радость знакомства с новым есенинским местом. Он описывает встречу с Третьяковой и Викторовой, рассказывает о том, как они ходили по дому, саду, вспоминали Зинаиду Николаевну.
После рождения Тани Зинаида осталась у родителей, а уже с первого августа, когда девочке едва минуло два месяца, вынуждена была работать. С легкой руки Ан. Мариенгофа некоторые исследователи пишут, что Зинаида Николаевна занималась канцелярской работой. Это не так. Да, она была прекрасной машинисткой со знанием иностранных языков, но работала ею недолго. Ее всегда тянуло к искусству, истоки артистической карьеры (в 20—30-е годы она стала известной актрисой, которую приняла не только театральная Москва, но и театральная Европа) следует искать в Орле, в семье, в эмоциональной натуре.
Первая работа в Орле — инспектор, заведующая театрально-кинематографической секцией окрвоенкомата (располагался на Борисоглебской улице, ныне С. Щедрина), заведовала клубом Красной Армии (размещался в здании на месте сквера Маяковского). С июня 1919 года Зинаида Николаевна заведующая подотделом искусств губернского отдела народного образования (по сути дела, она руководила искусством в губернии), была тесно связана с другими подотделами и организациями, имеющими отношение к культуре, искусству. Губернский отдел народного образования, губполитпросвет, историко-художественный музей (открыт 1 мая 1919 года) размещались в одном здании по улице Борисоглебской, 34. Это красивое двухэтажное здание с двумя львами у входа хорошо знали орловцы, в нем жил почетный гражданин города Орла великий князь Михаил Романов, когда командовал 17-м Черниговским гусарским полком (в 1909—1911 годах), губернский предводитель дворянства князь Б. И. Куракин. В 1919-м в этом доме кипела работа, приходила масса народу, в первую очередь, конечно, в музей. Зинаида Николаевна была близко знакома с заведующим музеем Петром Сергеевичем Ткачевским, художником, знатоком искусства, членами комиссии по музеям и охране памятников. Знала она и орловского поэта Евгения Сокола, активного сотрудника газет, секретаря орловских «Известий». В 1919 году в Орле вышли три сборника стихотворений Е. Сокола — «Поэма о революции», «Русь», «Красные набаты», которые Зинаида не могла не знать. Можно предположить с большой долей вероятности, что именно она познакомила Евгения Сокола и Сергея Есенина и, скорее всего, в Орле. Они дружили, знали и ценили творчество друг друга. Одну из декабрьских ночей 1925 года, перед последним отъездом Есенина в Ленинград, они провели вместе. Сокол рассказал об этой последней встрече с Есениным в своих вое поминаниях «Одна ночь». Они опубликованы, но в публикации не оказалось строчки, которая есть в черновике: «Говорил он о первой жене (Райх)... Спрашивал о том, как она жила в Орле (1918—1919 гг.)».
Жизнь Есенина в Москве была нелегкой, бездомной, а в Орле его всегда ждали жена с дочкой, приветливые старики, теплый дом и более-менее сытый стол. Да и езды-то всего одна ночь. Зинаида Николаевна работала на ответственной должности. Есенина печатали и знали. Трудно представить, чтобы Зинаида Николаевна, занимаясь культурой, просветительством среди населения, солдат, не воспользовалась случаем организовать встречи с поэтом Сергеем  Есениным или его другом Андреем Белым.
Андрей Белый был дружен и с Есениным, и с Зинаидой. 22 ноября 1918 года Зинаида писала из Орла: «Дорогой Борис Николаевич! Посылаю Вам коврижку хлеба. Если увидите Сережу скоро, поделитесь с ним. Зина». Видимо, «коврижка» послана с оказией и совершенно очевидно — после недавней встречи с Белым, скорее всего в Орле. А у Есенина не было постоянного жилья, поэтому — «если увидите». В 1920 году, когда у Есениных родился сын Костя, Андрей Белый стал его крестным отцом.
Так сколько раз Есенин бывал в Орле? Один? Два? Пять? Трудно определенно сказать, но, несомненно, одно: поэт бывал в Орле и не один раз. Несомненно, и то, что Есенин знал Орел как родину Тургенева и Андреева, которых он очень любил, что он проходил по Кромской, Карачевской, Пушкарным, видел золотые купола Михаила Архангела и Богоявления, был в Дворянском гнезде. Среди орловцев до сих пор живут рассказы часто похожие на легенды, о красавице Зиночке Райх, о приезде в Орел Сергея Есенина. Нина Владимировна Белоруссова внучатая племянница директора Орловской мужской гимназии всю жизнь помнила о том, как девочкой она повстречалась с Есениным на берегу Орлика напротив Дворянского гнезда Ее сестра Е. Афоничева, по воспоминаниям Нины Владимировны, написала стихотворение «Встреча с Есениным».
Я помню детство. Вечер над Окой.
Спустилось солнце в мареве заката.
А я следила, заслонясь рукой,
За облаком и чудным, и крылатым.

Гигантским всадником на вздыбленном коне
Воображение его мне рисовало.
Но мой отец вдруг подошел ко мне:
«А ну-ка марш домой!» — и волшебство пропало!

«Пожалуйста, ну папочка, постой!
Какое облако, оно ведь не простое!»
А мой отец крутил усы рукой
И ласково ворчал: <Ах, нет от вас покоя».

А я по-детски горячилась, так,
Во мне кипело что-то, бунтовало.
Но тут внимание мое привлек один чудак.
Я стихла, приумолкла, замолчала.

Вдоль берега размашисто он шел,
Жестикулировал порывисто руками.
Он сам с собою разговоры вел,
Подобно мне, следил за облаками.

Я так опешила и ну отца корить:
«Не я одна, не я! Вот дяденька, он тоже,
Он думает о том же, может быть,
Что это облако на всадника похоже».

Мне не забыть тот миг: в полях закат пылал,
Мне не забыть и вечер тот весенний,
И то, как мой отец растерянно шептал:
«Смотри, дитя, смотри! Ведь это он! Есенин!»

«В РАЗВОРОЧЕННОМ БУРЕЙ БЫТЕ»


В «Автобиографии» 1924 года Есенин написал: «1917 году произошла моя первая женитьба на 3. Н. Райх. 1918 году я с ней расстался, а после этого началась моя скитальческая жизнь, как и всех россиян за период 1918—1921 гг.» Для характеристики времени лучше не скажешь, для Есенина  же «скитальческая жизнь» означала отсутствие жилья, а часто и ночлега, а то и полуголодное существование. У него никогда не было своей комнаты, многие из его современников могли сказать: «Есенин в это время жил у меня». Часто он не знал, где проведет ночь, оставался там, где оказывался вечером, благо, его многие любили. После открытия книжной лавки и кафе имажинистов «Стойло Пегаса» ночи проводил здесь, да и вся работа, в основном, была ночной — дежурства, дискуссии, выступления с чтением стихов. С Зинаидой в 1918 году они разъехались по разным городам, но семья сохранялась. Он рвался к Зинаиде всем сердцем! «Зина! я послал тебе вчера 2000 рублей. Как получишь, приезжай в Москву» (18 июня 1919 года). И она приезжала и одна, и с дочкой. Не так часто, все-таки она была на постоянной работе в Орле. Приезжала к мужу на его временные квартиры, к чужим людям. Можно представить, как неуютно чувствовала себя молодая женщина с маленьким ребенком на руках в комнате, где Сергей жил с Мариенгофом. Но для них и такие встречи были счастьем. «Милой Зинон от Сергуньки. Май 19.1919. В кафе поэт», — написал Есенин на книге стихов «Преображение».
О приезде Зинаиды в Москву свидетельствует литератор Георгий Устинов: «Первая жена Есенина жила с его ребенком в Орле, когда он жил у меня. Он с ней изредка переписывался, причем значительное место в письмах уделялось литературным темам. Весною этого же года (т. е. 1919-го. — А. Г.) к нам приехала жена Есенина».
Анатолий Борисович Мариенгоф, с которым Есенин жил в Богословском переулке, делил стол, в холода и одеяло, красивый, талантливый, элегантный и... циничный Мариенгоф, не любивший Зинаиду, все сделавший для того, чтобы развести их с Сергеем (его ненависть к Зинаиде так велика и непонятна, что иногда закрадывается подозрение: да уж не влюблен ли Анатолий Борисович в красавицу Зинаиду Николаевну, разумеется, безответно?), в «Романе без вранья» писал: «В самую суету со спуском «утлого суденышка» нагрянули к нам на Богословский гости.
Из Орла приехала жена Есенина — Зинаида Николаевна Райх. Привезла с собой дочку — надо же было показать отцу.
Танюшке тогда года еще не минуло...
Зинаида Николаевна, Танюшка, няня ее, Молабух и нас двое — шесть душ в четырех стенах!
А вдобавок — Танюшка, как в старых писали книжках, «живая была живулечка, не сходила с живого стулечка» — с няниных колен к Зинаиде Николаевне, от нее к Молабуху, от того ко мне. Только отцовского «живого стулечка» ни в какую она не признавала. И на хитрость пускались, и на лесть, и на подкуп, и на строгость — все попусту.
Есенин не на шутку сердился и не в шутку же считал все это «кознями Райх».
А у Зинаиды Николаевны и без того стояла в горле горошиной слеза от обиды на Таньку, не восчувствовавшую отца».
Т. С. Есенина пишет, что она «до года жила с обоими родителями». Следует уточнить: Зинаида Николаевна уехала с дочкой в Москву осенью 1919 года. С 15 ноября 1919 года она работала в Москве во внешкольном отделе Наркомпроса консультантом по искусству в подотделе народных домов и клубов. В личной карточке сотрудника Наркомпроса записано: «Причина увольнения с последней должности — эвакуация Орла». Орел был занят деникинскими войсками 13 октября.
У Есениных и в это время была семья. Время было архитрудное, но Зинаида решила родить второго ребенка. Зинаида Петровна Викторова рассказывала мне, как она стала свидетельницей семейной сцены. Обе Зинаиды были очень близки между собой (мать Зинаиды Николаевны и отец Зинаиды Петровны — родные брат и сестра), в Москве они часто встречались. Зинаида Петровна была моложе, очень добрая, бесконечно любящая свою незаурядную сестру. Она одно время работала учительницей, но была она так мала ростом, что ей уже в молодости была назначена пенсия.
Однажды, рассказывала Зинаида Петровна, пришла она к Есениным, а они ссорятся. Зинаида, как всегда, когда волновалась, ходила по комнате. А Сергей вдруг обратился к Зинаиде Петровне со словами: «Вот Зина хочет родить ребенка, у нас же есть Танечка, зачем нам сейчас другой ребенок, скажи ей ты, если она меня не слушает». А умница Зинаида Николаевна воскликнула: «Сережа! К кому ты обращаешься, ведь она еще почти ребенок». Зинаида Петровна была по возрасту не совсем ребенок, но в ней было что-то детское, она никогда не имела собственной семьи, детей, а «детскость» сохранила до самой старости.
20 марта 1920 года Зинаида родила сына. Хотела ли она этим сохранить семью, Сергея, трудно сказать. Родила она в Доме матери и ребенка, где долго находилась с сыном. Есенин приходил в Дом матери и ребенка, это он дал сыну имя — Константин, о непризнании сына своим не было и речи. Но из Дома матери и ребенка Зинаида к Сергею не вернулась... Да и куда было возвращаться? Весь двадцатый год Есенин был на колесах. В июле 1920 года из Ростова проездом на Кавказ он пишет своему издателю Сахарову в Москву: «...еще к тебе особливая просьба. Ежели на горизонте появится моя жена Зинаида Николаевна, то устрой ей как-нибудь через себя или Кожебаткина тыс. 30 или 40. Она, вероятно, очень нуждается, а я не знаю ее адреса. С Кавказа она, кажется, уже уехала, и встретить я ее уже не смогу».
Итак, у Есениных была семья в 1917, 1918, 1919, 1920 годах. Были долгие разлуки, ссоры, непонимание, но и была любовь, радость встреч, дети. Была семья.
«Любил ли он кого? — писал Г. Устинов. — Я думаю, любил только первую жену». Даже Анатолий Мариенгоф признавал: «Кого же любил Есенин? Больше всех он ненавидел 3. Н. Райх. Вот ее, эту женщину... которую он ненавидел больше всех в жизни, ее — единственную — он и любил».
{mospagebreak}

РАЗВОД

Встречи Есениных все чаще оканчивались выяснением отношений.
Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь...
(«Письмо к женщине»)
Семья рушилась. Есенина держали, не пускали к Зинаиде друзья и недруги, стихи и издательства, обрушившаяся слава и... пьяные скандалы. Рассказывают, однажды Есенин не впустил приехавшую к нему из Орла Зинаиду с дочкой на руках, выставил их в темноту, в непогодь...
Было и прозрение. Однажды Сергей бросил Зинаиде оскорбительное, нецензурное слово, а она, в пылу гнева, вернула это слово ему. Схватившись за голову, он простонал: «Зиночка, моя тургеневская девушка! Что же я с тобой сделал!»
Зинаида не была капризной, она умела понимать и прощать Сергея. В начале их жизни в Петрограде была большая ссора, была ревность к Зинаиде. Она, забыв о своей обиде, сумела убедить его, что он ошибся. Вскоре они помирились. Зинаида вспоминала о ссоре: «Какие же мы были дураки!»
Но теперь обиды наслаивались одна на другую. Нельзя сбрасывать со счетов влияние, которое оказывали на Есенина некоторые его «друзья», в первую очередь Мариенгоф. Вадим
Шершеневич писал: «Райх была при Есенине забитая, бесцветная и злая». Наверное, был в ее жизни такой момент, когда кто-то увидел ее такой.
Красавица, умница, очень гордая, занимающая ответственные посты в Совнаркоме (одно время она ездила по Москве на паре гнедых!), близко знакомая с Луначарским, Крупской, Мейерхольдом, Маяковским, Белым, мать двоих детей, член партии, наконец, — она не могла жить той жизнью, которая складывалась у нее с Есениным. Она не могла ходить за ним в числе поклонниц по улицам и кафе, дружить с Мариенгофом и Кусиковым, которых она ненавидела. Она не могла быть униженной, не могла...
А он — он был тем, кем был: он был поэтом. Поэт имеет свои права. Есенин не мог жить размеренным бытом. Про обоих можно было сказать: они и любили, и ненавидели друг друга. Бесспорно, от Есенина ушла Зинаида. Ушла, несмотря на то, что любила, а, может быть, потому, что любила. Обратимся еще раз к Г. Устинову: «Любил ли он кого? Я думаю, любил только первую жену. Он очень хорошо говорил о Дункан, о некоторых других, но у него не было постоянной любви, кроме той, которая при этом была мучительной, потому что он не мог сойтись снова, и от него ушли» (странная сложность этой цитаты объясняется тем, что Устинов избегает имени Райх).
После рождения сына Зинаида некоторое время жила в Доме матери и ребенка, работала в Наркомпросе, но весной 1921 года уехала в Орел уже с двумя детьми и сразу же начала работать — преподавала на театральных курсах историю театра и костюма. Было заявление Сергея Александровича в народный суд города Орла: «Прошу не отказать в Вашем распоряжении об оформлении моего развода с моей женой Зинаидой Николаевной Есениной-Райх. Наших детей — Татьяну трех лет и сына Константина одного года оставляю для воспитания у моей бывшей жены Зинаиды Николаевны Райх, беря на себя материальное обеспечение их, в чем и подписываюсь. 19.02.1921 Сергей Есенин».
Но суд не состоялся, видимо, были какие-то трудности (Зинаида Николаевна ездила с больным Костей на юг). Об их примирении в это время никто из близких не говорит.
5 октября 1921 года по заявлению Зинаиды Николаевны, которое не найдено, их развел орловский суд.
«Нарсуд 4 участка Орловского судебного округа в открытом судебном заседании в составе постоянного нарсудьи С. Я. Либединского рассмотрел бракоразводное дело по ходатайству Зинаиды Николаевны Есениной о расторжении брака с мужем Сергеем Александровичем Есениным и, принимая во внимание заявление просительницы — ходатайство представленным документам, заочно определил: брак гражданки Зинаиды Николаевны Райх с гражданином Сергеем Александровичем Есениным, совершенный причтом Кирико-Улитовской церкви Вологодского уезда 4 августа 1917 года, расторгнуть. Зинаиде Николаевне Есениной впредь носить фамилию Райх. Малолетних детей Татьяну трех лет и сына Константина одного года оставить на попечении матери.
Предоставить право Есениной обратиться в соответствующий нарсуд с ходатайством о взыскании с Есенина расходов на содержание детей, оставив в настоящем заседании ее без рассмотрения.
Копию сего сообщить ответчику Есенину и по вступлении в законную силу — ОЗАГС Вологодского уезда».
Став «свободной», Зинаида, оставив детей на попечение бабушки и дедушки в Орле, снова приехала в Москву и сделала решительный шаг: стала студенткой Государственных высших режиссерских мастерских (вскоре преобразованных в государственные экспериментальные театральные мастерские), которыми руководил выдающийся актер и режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд.
«Вскоре в запутанных кривых переулках между Тверской и Б. Никитской можно было встретить тесно прижавшихся друг к другу и накрытых одной шинелью мужчину и женщину. Он знаменит, немолод, утомлен и болен. Она пережила тяжелую драму разрыва с мужем и вела полунищее существование с двумя маленькими детьми», — писал А. Гладков.
В 1922 году Зинаида Николаевна стала женой Мейерхольда. Сначала дети, а затем и родители переехали из Орла в Москву, в большую квартиру Мейерхольда на Новинском бульваре. «Летом 1922 года два совершенно незнакомых мне человека — мать и отчим — приехали в Орел и увезли меня и брата от деда и бабки...» — писала Татьяна Сергеевна.
А Есенин встретил Айседору Дункан. В мае 1922 года она стала его  официальной женой. Перед отъездом  Есенина и Дункан за границу встретились четверо в доме Дункан на Пречистенке — Сергей Александрович с Айседорой и Всеволод Эмильевич с Зинаидой. «Я короткий рассказ матери об этой встрече, но предназначался он не мне, а моей гувернантке. Мы пили чай втроем, речь шла о том о сем, мне стало интересно лишь тогда, когда я услышала имя Дункан — как раз только что прочла ее воспоминания, переведенные на русский в резко сокращенном виде (мать об этом не знала, она запретила мне читать эту книгу). Прослушала, где именно состоялась встреча, и почему-то всю жизнь думала, что произошла она за границей в номере гостиницы. Только взяв в руки план воспоминаний, поняла, что Мейер (так звали дети Мейерхольда — А.Г.) и мать ходили в особняк, предоставленный в Москве властями знаменитой танцовщице.
После общей беседы мои родители заявили, что им необходимо поговорить наедине о своих детях. Им предоставили такую возможность. Мать с улыбкой говорила, что Айседора очень нервничала, подходила к двери и спрашивала на ломаном русском языке «Сережа, ты скоро?» — вспоминала Татьяна Сергеевна много лет спустя.

«ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ ДЕТЕЙ»

Есенин — это любовь: к жизни, природе, родине, человеку, ко всему живому. Этой сжигающей любви он отдал всего себя без остатка. Его поэзия полна этой любовью к полям и березам, коровам и собакам, красногривому жеребенку и...
«А знаешь, кого я еще люблю? Очень люблю!»
Он краснеет и закрывает глаза: «Детей...» — вспоминал В, Эрлих.
Находясь за границей, Есенин всем сердцем рвался домой, в Россию, в Москву. Он помнил, что там у него дети и в России голодно. Телеграфом в Москву и Орел он посылает пайки с продовольствием через благотворительные организации. Надо было уехать в Европу и Америку, чтобы почувствовать, что самое прекрасное место на земле — родина, Россия, Москва, а самые дорогие люди — родители, сестры, дети, друзья. После возвращения на Родину и развода с Дункан для Сергея наступает нелегкое время. Есть, кажется, все: деньги, костюмы, шляпы, крылатка, перчатки, трость. Но нет семьи, нет причала. Он всем сердцем рвался домой, а дома-то и нет. А дети подросли и так прелестны! Есенин неспокоен. Он заходит в дом Мейерхольдов, чтобы встретиться с детьми, но они все равно далеки от него. Однажды он пришел в дом, но не зашел в общие комнаты, а из передней резко свернул в комнату своей бывшей тещи Анны Ивановны. Кто-то зашел к бабушке, вышел оттуда и сказал: «Оба плачут».
Он видит Костю на шоколадной обертке с детским личиком («На Костю похож...») и... смахивает слезу. Идет по улице: «Здесь я жил когда-то. И у меня была семья». Или: «И у меня были дети».
Карточку Тани и Кости он постоянно носил с собой в кармане пиджака, подолгу смотрел на них. Василий Наседкин вспоминает: «После утреннего чая, на следующий день, Есенин достает из чемодана подарки, рукописи, портреты.
«А это мои дети...» — показывает он мне фотографическую карточку. На фотографии девочка и мальчик. Он сам смотрит на них и словно чему-то удивляется...»
Наступали моменты, когда держаться было трудно. И Есенин срывался. Василий Петрович Комарденков, театральный художник, помнит потрясающую сцену:
«...Как-то я засиделся в «Стойле Пегаса» с Сергеем Есениным и Вадимом Шершеневичем. Сидели долго, выпито было достаточно. Выйдя поздно ночью, Сергей Александрович сказал, что он хочет повидать своих детей, особенно Костю. Уговоры и доводы Вадима, что уже поздно, не помогли. Вадим пошел домой, а мы направились на Новинский бульвар, где дети жили вместе с матерью Зинаидой Николаевной и Всеволодом Эмильевичем. Поднялись по знакомой крутой лестнице, позвонили, ответа нет. Тогда Сергей Александрович стал стучать, на стук открылась дверь, и через цепочку показался Всеволод Эмильевич. На вопрос «В чем дело?» Сергей Александрович со слезами на глазах стал просить его показать детей. Всеволод Эмильевич говорил, что они давно спят, что ведь ночь и захлопнул дверь. Я стал уговаривать Сергея Александровича уйти, но это не помогло. И снова стук в дверь. Наконец, дверь отворили. Зинаида Николаевна и Всеволод Эмильевич держали на руках спящих детей. Сергей Александрович плача их расцеловал и тихо покинул квартиру. Мы до самого утра сидели на скамейке Новинского бульвара. Сергей Александрович говорил, что он очень любит своих детей и задавал вопросы: как же так могло случиться, что они не с ним?
Таня была похожа на Сергея Александровича, была его любимицей. При встречах с дочкой он старался остаться с ней наедине, говорить с ней, ему было важно знать, что дети знают о нем, читают ли его стихи.
В Баку в доме Чагина в 1924 году Есениным было написано стихотворение «Голубая да веселая страна...». Обращено оно к Гелии. Кто же она? Посвящено стихотворение маленькой дочери Чагина Розе, которая, играя в актрису, называла себя именем знакомой актрисы Гелии Николаевны. На черновике стихотворения, кроме посвящения Гелии, рукою Есенина синим карандашом сделана надпись: «Гелия Николаевна! Это слишком дорого. Когда увидите мою дочь, передайте ей. С. Е.»
Тогда Розе, как и Тане Есениной, не было и восьми лет. Роза Петровна Чагина выросла, но в силу различных обстоятельств она и сама, видимо, не знала о существовании этого автографа (Чагин жил с новой семьей в Ленинграде, у него он и хранился). Татьяна Сергеевна узнала об этом и получила предназначенное ей отцом стихотворение лишь в 1988 году. Для нее это было огромной радостью и огромным потрясением («Что я испытала, прочитав письмо, описывать не берусь»). Костя в детстве был похож на мать Зинаиду Николаевну. Мне приходилось с ним встречаться в 1964 году. Но лучше дадим слово людям, хорошо знавшим его и в детстве, и взрослым, а также знавшим лично Есенина и Райх. Матвей Давыдович Ройзман в книге «Все, что помню о Есенине» (1965) пишет: «Лицом Костя — вылитый отец: рот, нос, скулы, губы — все Сергея. Говорит он, волнуется, возмущается, смеется, жестикулирует точь-в-точь как отец. Не любит лишних слов, гордый, знающий себе цену, терпеть не может лжи. Более того, любит писать сокращенные слова: все, все как отец!»
Всеволод Эмильевич Мейерхольд видел пасынка другим:
«Любимому Андрею Белому дружески Всеволод Мейерхольд с просьбой никогда не забывать своего крестника Константина Есенина, моего горячо любимого пасынка, который появлением   своим на свет повторил все прекрасное Зинаиды Райх — единственной — ради кого стоит жить на этой земле». Помню впечатление о своей первой встрече с Константином Есениным. Мы договорились по телефону встретиться у последнего вагона по движению поезда в метро станции «Комсомольская», поблизости от которой я тогда находилась. Мне показалось, что я ждала очень долго, и уже стала сомневаться что правильно ориентируюсь в направлениях.
Но вот из толпы стремительно вырвался высокий темноволосый человек в светлом распахнутом плаще. Я узнала его мгновенно, хотя раньше никогда не видела сына Сергея Есенина и Зинаиды Райх. Я узнала его по фотографиям матери, которых к тому времени я просмотрела множество... Сейчас я думаю, что Константин Сергеевич все-таки походил не только на свою мать, но и на отца. Думаю, что он унаследовал от отца некоторые черты характера, что сказывалось в его поведении, разговоре, жестах.
Мариенгоф в «Романе без вранья» приводит фразу, которую будто бы сказал Есенин о сыне: «Есенины черные не бывают». Скорее всего, это очередная ложь Мариенгофа. А если и вырвалось в нелегкую минуту у Сергея обидное слово о Зинаиде или о «неесенинском» происхождении сына, это лишний раз доказывает, как страдал он по жене и детям, как горько чувствовал свою вину перед ними. У того же Ройзмана мы читаем:
«В том же году, на месяц позже, в той же газете Сергей опубликовал «Письмо от матери». Я слышал впервые, как он его читал. Когда дошел до цитируемых мной строк, он сделал паузу, побледнел, опустил голову (чего никогда не делал, читая свои стихи) и произнес их с таким надрывом, как будто у него сердце оборвалось».
Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому,
И без семьи, без дружбы,
Без причал
Ты с головой
Ушел в кабацкий омут.
Отношения Сергея Александровича и Всеволода Эмильевича были дружескими, корректными. Известен такой факт. Есенину предложили выступить с чтением стихов, а гонорар заплатить мукой. Есенин ответил: «Зинаида жаловалась: хочет испечь детям пироги, а муки трудно достать. Пригласил бы ты Всеволода!»
Иногда Зинаида приглашала Есенина «на пироги». Они виделись на людях — в театрах, у общих знакомых.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
(«Собаке Качалова»)
И Зинаида Николаевна, и Всеволод Эмильевич говорили детям об отце только хорошее. Любопытен рассказ Августы Миклашевской: «Друзья» Есенина поговаривали, что Райх не любила Есенина. Нет, она его любила! Только с ним было очень трудно. Да еще и Мариенгоф внушал Есенину, что женитьба и семья поэту не нужны. Зинаида была женщина гордая. Она хотела иметь мужа, а не так, как было с Есениным — по году не виделись. Когда она стала женой Мейерхольда, она детям рассказывала только хорошее и внушала им уважение и почтение к отцу. И Всеволод Мейерхольд тоже только уважительно отзывался о Есенине, говоря, что это большой русский поэт, которым народ наш будет гордиться».
В 1924—1925 годах Есенин долго жил на Кавказе, у него начинается творческий подъем. Может быть, это было связано с самим Кавказом, где его питали пушкинские и лермонтовские мотивы, доброжелательность новых друзей или уход от московских неприятностей и преследований. Он даже внешне изменился. В письме к Галине Бениславской писал: «Назло всем, не буду пить как прежде. Буду молчалив и корректен...» На Кавказе Есениным написаны «Анна Онегина», «Баллада о 26», «Персидские мотивы», «Песнь о великом походе», «Русь советская», «Русь уходящая», десятки прекрасных стихотворений, в том числе в форме писем матери, сестре, деду.
Тогда же было написано стихотворение «Письмо к женщине». Кто из близких не узнал бы в «женщине» Зинаиду Райх? В этом стихотворении — и объяснение, и раскаяние, и вина перед давно любимой женщиной. Здесь и разрешение классического треугольника (Есенин — Райх — Мейерхольд) в лучших традициях русской интеллигенции, русской литературы.
Простите мне..
Я знаю: вы не та —
Живете вы
С серьезным, умным мужем,
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.
А Зинаида Николаевна говорила чисто по-женски: «Все, все они такие. Когда я стала актрисой, Сергей стал смотреть на меня другими глазами». (В этом году она сыграла свою первую роль — Аксюши в спектакле по пьесе А. Н. Островского «Лес»).
Но Зинаида Николаевна ошибалась.
Дети Есениных пережили гибель родителей, наветы на них, вызовы, допросы, обыски. Но всегда находились люди, которые помогали выжить, не потерять веры. Это в первую очередь близкие родные: когда Таня и Костя были молоды — дедушки и бабушки Есенины и Райх, это сестры Есенина — Екатерина и Александра, это Анна Романовна Изряднова и ее сын от Есенина Юрий. Это те из деятелей культуры — литераторов, артистов, которые не отреклись от «врага народа»: Борис Пастернак, Сергей Эйзенштейн и другие. Впрочем, имена таких людей еще предстоит узнать, как, впрочем, и тех, кто не прочь был бросить камень в отверженных.
Татьяна Сергеевна Есенина пошла по литературному пути, стала известным журналистом, пробовала писать прозу. В 1961 году в журнале «Новый мир» была опубликована ее повесть «Женя — чудо XX века». Многие годы работала в республиканской газете в Ташкенте, куда была эвакуирована в годы войны, да там и осталась. В 1975 году в сборнике «Есенин и современность» опубликовала свои воспоминания «Зинаида Николаевна Райх». В четвертом номере журнала «Согласие» за 1991 год опубликована ее большая работа, которая могла бы стать книгой, под названием «Дом на Новинском бульваре (С. Есенин. 3. Райх. Вс. Мейерхольд)». Эта работа осталась незаконченной, Татьяна Сергеевна умерла 5 мая 1992 года в возрасте 74 лет.
Константин Сергеевич по профессии инженер-строитель, принимал участие в создании известных зданий и сооружений в Москве и других местах. Участник Великой Отечественной войны. Никогда не отрекался от своего отца, а стихи Есенина всю войну носил с собой. В своих воспоминаниях он пишет:
«Я не распространялся о своем родстве, но на прямые вопросы отвечал утвердительно. Вспоминаю о том, как тепло глядел на меня именно из-за этой фамилии солдат из моего взвода — грузчик из ленинградского порта, могучий, с мышцами, немного обвисшими в ленинградской голодухе. Вспоминаю и о том, как заезжий поверяющий офицер по фамилии Чфас вызвал меня ни с того ни с сего в штаб полка и вложил мне в руки кулек с сахаром. Я не жалею о тех книгах, что «зачитали» у меня лейтенанты и солдаты 92-й Ленинградской стрелковой дивизии, многих из которых давно уже нет в живых, — их могилы с красными звездами и надписями «Вечная слава...» раскиданы вокруг Ленинграда».
Однажды я услышала по радио интервью с Константином Сергеевичем Есениным. На вопрос журналиста «Не пишете ли вы стихи?» он ответил: «Как и все в молодости, я пробовал писать стихи. Но я всегда помнил о том, что фамилия Есенин может стоять только под хорошими стихами». В своих воспоминаниях «Через волшебный фонарь» Константин Сергеевич приводит слова Горького: «Если можете не писать — не пишите» и добавляет: «Вот о футболе я не писать не могу и пишу. А стихи... Так, раз в три года». Константин Есенин не только любитель, но и большой знаток футбола, он автор книги «Голы. Очки. Секунды». В шестидесятые годы он часто приглашался на Центральное телевидение для комментирования и прогнозирования футбольных состязаний.
Константин Сергеевич был общительным, контактным. В Орле провел три первые года жизни, в шестидесятые годы приезжал в наш город. Умер в возрасте 66 лет в 1986 году, похоронен на Ваганьковском кладбище рядом с матерью Зинаидой Николаевной.
г. Орел. Богоявленская церковь, в которой крестили Таню Есенину
г. Орел. Богоявленская церковь, в которой крестили Таню Есенину.

Таня и Костя Есенины
Таня и Костя Есенины

3. Н. Райх с детьми
3. Н. Райх с детьми

С. А. Есенин. 1924 г.
С. А. Есенин. 1924 г.

Bc. Мейерхольд и Зинаида Райх
Bc. Мейерхольд и Зинаида Райх

Сергей Есенин и Айседора Дункан
Сергей Есенин и Айседора Дункан

Зинаида Райх. 20-е годы.
Зинаида Райх. 20-е годы.

Зинаида Райх в роли Аксюши
Зинаида Райх в роли Аксюши


«РАЙХ БЫЛА ИДЕАЛЬНА...»

Актриса Зинаида Райх — что означает это сочетание? Была ли Райх великой актрисой или Мейерхольд поручал ей главные роли на протяжении пятнадцати лет из-за великой любви к ней? Об этом говорили при ее и его жизни, затем имя Райх было забыто на целые десятилетия, а когда можно стало говорить, от тех, кто знал ее, потребовались честность и мужество. Пока все, что написано о Райх за последние годы, сводится, в основном, к тому, что у нее были средние способности и блистала она на сцене, заставляла людей плакать, восторгаться лишь благодаря выдающимся способностям режиссера Мейерхольда. Когда хвалили, отмечали в первую очередь не талант, а красоту, внешние данные, обаяние Райх.
Игорь Ильинский писал в книге «Сам о себе»: «Появилась «Дама с камелиями», где Мейерхольд «сделал все, чтобы средние способности 3. Н. Райх засверкали драгоценными переливами его таланта — таланта постановщика». Позднее Ильинский сменил гнев на милость, отмечал, что Райх многому научилась у Мейерхольда и «стала актрисой не хуже многих других».
Театральная судьба Зинаиды Райх так же драматична, как и ее личная судьба. Легенда о слабой, даже бездарной актрисе и гениальном режиссере-муже живет до сих пор. И все-таки, пока осторожно и небольшими урывками, правда дает о себе знать. Опубликованы письма к Райх Б. Пастернака, композиторов Л. Оборина, Д. Шостаковича, В. Шебалина, актера М. Чехова, стали известны некоторые отзывы об игре Райх зарубежных критиков. Можно сказать: слава актрисы Зинаиды Райх еще впереди.
Осенью 1921 года она пришла в Государственные высшие режиссерские мастерские (ГВЫРМ), вскоре переименованные в театральные мастерские (ГВЫТМ). Ее привело сюда стремление найти себя в искусстве. Большинство молодых людей начала двадцатых годов шли или в поэты, или в актеры. Многочисленные театры и театрики, студии и студийки, театральные мастерские и лаборатории, кружки и кафе были открыты для всех. Вся республика казалась театральной площадкой. На диспутах громили старое, отжившее, академическое искусство, искали новые формы, названия. Вождем нового, левого направления в театральном искусстве был объявлен выдающийся актер и режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд. В 1919 году он сидел в Новороссийской тюрьме у белых, был освобожден Красной Армией, вступил в партию большевиков. Он возглавил театральный отдел Наркомпроса и объявил «театральный Октябрь». Был он уже немолод, в 1924 году ему исполнилось 50 лет. Почетный красноармеец Отдельного Московского стрелкового полка, одетый в солдатскую шинель, сапоги, а то и ботинки с обмотками, буденовку с красной звездой и, одновременно, обладающий огромной эрудицией и тончайшим интеллектом, Мейерхольд был чрезвычайно притягательной личностью для молодежи нового времени. Был он Мастером с большой буквы.
Знаменем ГосТИМа (Государственного театра имени Вс. Мейерхольда) стал поставленный в 1922 году спектакль по пьесе бельгийского драматурга Кроммелинка «Великодушный рогоносец» (как «Принцесса Турандот» для Вахтанговского театра). В этом спектакле не было актрисы Райх, вместе с другими студийцами она вращала вручную мельничные колеса по ходу пьесы.
«Зинаида Николаевна Райх, бывшая жена Сергея Есенина, пришла в мастерские Мейерхольда в кожаной куртке, стриженая — молодая женщина поры военного коммунизма... Эпоха формировала новый лик женщины, и Зинаида Райх, как истая женщина, примеряла его на себя. Она была красива, заметна, умна, деятельна, честолюбива и скоро заняла видное положение в штабе Мейерхольда и, главное, в его жизни.
...Может быть, нужна была и та поздняя и страстная любовь, чтобы Мейерхольд стал тем, кем он стал в эти послереволюционные годы: дерзким и молодым экспериментатором», — писала Майя Туровская.
В Мастерских и театре Зинаида Райх училась и работала вместе с будущими светилами театра и кино актерами И. Ильинским, М. Бабановой, Э. Гариным, С. Мартинсоном, М. Царевым, Н. Боголюбовым, Л. Свердлиным, режиссерами С. Эйзенштейном, С. Юткевичем, Ю. Завадским и многими другими.
«Я был принят в мастерские вместе с Зинаидой Райх, державшей экзамены в этот же день», — вспоминает Мих. Жаров.
Свою первую роль Зинаида Райх сыграла в 30 лет, это была роль Аксюши в спектакле «Лес» по пьесе А. Н. Островского (1924).
Спектакль вызвал много споров, он не всем нравился, но Райх он принес известность.
В своем первом спектакле Райх оказалась достойной ученицей Мейерхольда, она отлично усвоила его «биомеханику», в которой большое значение придавалось физическим данным актера, его умению двигаться, взаимодействовать с партнерами, использовать окружающие предметы. Теоретические знания у нее были и раньше, до учебы в Мастерских — какое-то время она преподавала в Орле на театральных курсах историю театра и костюма. А тогда, в 20-е годы в одной из заметок по поводу «Леса» рецензент писал: «Роль Аксюши, например, построена на простых, ловких, целесообразных движениях, дающих ощущение народной «ладности» — сильного, ловкого, правильно функционирующего тела. Здесь нашла свое выражение биомеханическая система Всеволода Мейерхольда».
Среди почитателей таланта Райх был И. Г. Эренбург. О спектакле «Лес» он писал: «В сильном ансамбле, среди гротесковых пересечений особенно чисто, искренне зазвучала лирическая нота, ее с какой-то безошибочной внутренней убежденностью вела Аксюша — Зинаида Райх. В зрительном зале только что стоял хохот, но вот он притих — зритель сочувствовал бедам и смелости Аксюши, заметьте, совсем вроде бы не героини — печаль и веселье ее какие-то негромкие».
«Лес» называли самым радостным спектаклем Мейерхольда, радостная нота прослеживалась в эпизодах с Аксюшей и Петром. Аксюша — трудолюбивая девушка, в сцене с Булановым она развешивает на веревке белье, в сцене с Гурмыжской — гладит белье, орудуя вальком и доской. Сцена на гигантских шагах стала главным аттракционом спектакля, это эпизод объяснения Петра и Аксюши, простых, но страстных, горячих натур. Они стремятся к новой жизни вопреки вялому и нудному течению жизни, они утверждают великое и вечное право на любовь.
Спектакль «Лес» был для Райх пробой сил и школой, но не только, ее игра влияла на ход спектакля, на игру партнеров. «С нею было интересно репетировать — говорил Николай Боголюбов. — У нее — никаких поблажек себе, скороговорок, рассеянных, неоправданных пауз, на которые другие горазды...» Актер Г. Мичурин (Несчастливцев) отмечал плодотворное влияние Райх на партнеров.
«Лес» шел в постановке Мейерхольда почти полтора десятка лет, был сыгран 1328 раз и всегда собирал полные залы.
Не все роли, да и не все спектакли, в которых играла Зинаида, были одинаково гениальны и популярны. Райх принесли европейскую славу Аксюша («Лес», 1924), Анна Андреевна («Ревизор», 1926), Маргерит Готье («Дама с камелиями», 1934).
Об этих ролях и спектаклях больше всего говорили и спорили, за эти роли любили Зинаиду, сражались за нее В. Маяковский, Б. Пастернак, И. Эренбург. И было за что сражаться: такой городничихи, например, зритель никогда не видел. В 15 эпизодах (сценах), на которые Мейерхольд разбил спектакль, более всего привлекали эпизоды с Хлестаковым (Э. Гарин), Анной Андреевной (3. Райх), Марьей Антоновной (М. Бабанова). Городничиха в «Ревизоре» была молода, прекрасна, нарядна, с ослепительно обнаженными плечами. Райх умела владеть собой — своим телом, взглядом, платьем, голосом, веером. Сцены с участием Райх зачаровывали зрителя. «Вроде бы пустяк: в ее руках веер, вроде бы и чуть заметно, он играет, намекая на что-то волнующее. Райх в совершенстве владела поэтикой веера, свойственной светским дамам стародавних времен. Едва Иван Александрович заговорил о петербургских балах — веер взмыл в ее руке, это — знак! И уже звучит музыка Глинки «В крови горит огонь желанья» — читаем у биографа Райх И. Рудневой. Критики отмечали, что прекрасная городничиха аккомпанировала Хлестакову умением слушать, взглядом больших темных глаз, жестом, мимикой, она вдохновляла Хлестакова (на вранье!) даже молчаливым действием.
Чем талантливее играла Райх, тем больше становилось у нее завистников и недоброжелателей. На диспуте о «Ревизоре» (январь 1927 г.) Маяковский защищал спектакль и Зинаиду Райх: «Собакам пошлости мы Мейерхольда не отдадим... Тема возражений, о которых мне не хотелось бы совсем разговаривать,. но о которых нужно разговаривать, потому что эти разговоры разъедают нашу театральную жизнь больше, чем десятки рецензий. Вот говорят: Зинаида Райх. Выдвинули ее на первое место. Почему? Жена. Нужно ставить вопрос не так, что потому-то выдвигают такую-то даму, что она его жена, а что женился на ней потому, что она хорошая артистка». О талантливой игре Райх в «Ревизоре» писали А. В. Луначарский, Мих. Чехов. А она ждала отзыва Станиславского, которого необычайно ценила. Было тяжелое время, уже тогда, в конце 20-х, шла травля, и голос Станиславского нужен был ей как внутренняя поддержка, для сохранения веры в себя. «Ваша самая беспощадная рецензия обо мне — лично мне — будет спасением для меня на несколько лет. Так тяжело распознавать в себе свои недостатки — самому ведь это почти невозможно», — писала Зинаида Николаевна Станиславскому.
Райх относилась к себе очень требовательно, это отмечают многие ее партнеры. Она очень много читала, раздумывала, она постоянно училась. Ее письма к Станиславскому, Чехову, Пастернаку, Оборину, Шостаковичу пронизаны стремлением разобраться, понять литературу, музыку, жизнь. Во многом благодаря Зинаиде Николаевне спектакли получали музыкальное оформление, ее мнением дорожили Шостакович, Прокофьев, Шебалин, Оборин. «Иногда в поздний час Зинаида Николаевна поила нас чаем. Мейерхольд говорил о современной опере, о музыкальном современном спектакле. В «Горе уму» весь спектакль был оркестрован на отличной музыке... Мы строили планы. Разные. Увлекательные. Зинаида Николаевна так верила нам, слушала, не сводя глаз», — вспоминал Дм. Шостакович. Многие говорили о прекрасной атмосфере дома, которую умела создавать Зинаида Николаевна. Была она гостеприимна, внимательна к молодым талантам. Тот же юный Шостакович не только пил чай в ее квартире, он долго жил у Мейерхольдов в их большой семье.
Если говорить о классике, нельзя не назвать сыгранную Райх роль Софьи в спектакле «Горе уму» (по пьесе А. С. Грибоедова). Этот спектакль имел огромное духовное звучание, в то время слова о мракобесии, хамстве, лжи звучали остро. «Софья Павловна прекрасно изображена 3. Н. Райх», — писал Н. Семашко. Но самую горячую оценку этой роли дал Б. Пастернак, под впечатлением спектакля и игры Райх он написал стихотворение «Мейерхольдам», в котором признавался им в поклонении («...из этих признаний — любое вам обоим, а лучшее — ей»).
А в письме к ним писал: «Сегодня я весь день шалый, и ни за что взяться не могу. Это — тоска о вчерашнем вечере... Я преклоняюсь перед Вами обоими и пишу Вам обоим, и завидую Вам, что Вы работаете с человеком, которого любите.
Весь Ваш Б. Пастернак».
Зинаиду Райх в роли Маргерит Готье в «Даме с камелиями» (по роману Дюма-сына) приняли вее. На спектакль ходили даже члены Политбюро ЦК. Зрители плакали, мужчины и женщины. Было много фотографий Райх в роли Маргерит, даже была изготовлена фарфоровая статуэтка. Многократно описаны и в специальной и в популярной литературе сцены первого выхода Зинаиды Райх в «Даме с камелиями», объяснения Маргерит с Дювалем-старшим, наконец, последняя сцена, в которой зритель догадывался о ее смерти по безжизненно повисшей руке.
«На слова ее игру не переложить: в ней была духовная, мелодическая сила, излучающая особый свет», — говорил музыкант Н. Выгодский.
Спектакль стал событием, писавшие о нем отмечали в первую очередь прекрасную игру Зинаиды Райх. «Райх была идеальна там», — писал критик П. Громов. Актриса Камерного театра Августа Миклашевская (ей Есенин посвятил цикл «Любовь хулигана») вспоминала: «Помню, я уже работала в провинции, в Рязани. Дали мне роль в «Даме с камелиями». А мне случилось в ту пору в Москве быть... Пошла посмотреть «Даму с камелиями» в постановке Мейерхольда вместе с Райх. Как она играла! Потрясающе. Я до сих пор не могу забыть...
После того, как я посмотрела эту вещь, вернувшись в Рязань, я отказалась от роли: слишком велико было обаяние Райх».
Обаяние игры Райх ощутили тысячи зрителей и у нас, и за рубежом. Известный испанский режиссер и театральный деятель Пьяное Вирхильо говорил об этом в письме к Мейерхольду: «Даму с камелиями» я несколько раз видел в Европе... Сцены бала, сцена смерти — большое достижение на уровне гениальности. Не могу припомнить ничего дающего столь грандиозное и точное представление... Именно такой, полагаю, должна быть подлинная выразительность... Вам удалось, товарищ Мейерхольд, показать сцену смерти Маргерит — в одно и то же время просто, реально и волнующе своим драматизмом. Актерское исполнение не нуждается ни в каких исправлениях, но выше всех, много вьпне всех товарищ, игравшая роль Маргерит. (Я видел также, как отлично она играла и в «Лесе»). Она играет просто, без искусственного трагизма, человечная и искренняя, глубоко чувствующая. Так, как должна была бы чувствовать настоящая Маргерит Готье. Одним словом, это гениальное исполнение» (подчеркнуто мною. — А. Г.).
Зинаида Райх сьпграла более десятка ролей в классических пьесах и в современных спектаклях. Помнят отлично сыгранные ею роли Поповой (в спектакле «33 обморока» по А. П. Чехову), дону Анну и дону Лауру в «Каменном госте» А. С. Пушкина.
В спектакле «Мандат» (по пьесе Н. Эрдмана) Райх играла Варьку, глупую и пошлую сестру главного героя Павла Гулячкина. Если в Аксюше, Маргерит внешние данные помогали актрисе, то роль Варьки она строила «на вычитании своего природного обаяния». Как писал Гарин, она «напрочь гасила свою красоту, стать, обаяние: она не сидела, а «растекалась» в кресле, как бы сминая свою пластичность, такую привлекательную в «Аксюше». Она играла в «Последнем решительном» Вс. Вишневского, «Командарме-2» Игоря Сельвинского, «Списке благодеяний» Ю. Олеши, «Бане» В. Маяковского.
Ю. Олеша написал пьесу об интеллигенции, думающей и сомневающейся. Райх играла в ней артистку Гончарову. Спектакль начинается со знаменательного момента — Гончарова только что сыграла в спектакле роль самого Гамлета, в костюме принца датского, усталая и печальная, она выходит к журналистам, отвечает на их «идейные» вопросы и записки. Гончарова уезжает за границу. Все, что происходит с ней, — это борьба благородства и хамства, чести с бесчестьем. Роль Гамлета остается ее мечтой.
«Я создал очень трудные условия для главного актера, Зинаида Райх вышла из них с честью», — писал Ю. Олеша.
А Зинаиде не простят ничего. В постановлении о ликвидации театра Мейерхольда перечислены спектакли, в которых она играла главные женские роли — «Ревизор», «Горе уму», «Самоубийца», «Командарм-2» и др., которым приписывалось «извращение идейной сущности» или «антисоветское злопыхательство».
Зинаида Райх не успела сыграть Марину Мнишек в «Борисе Годунове», Наташу в одноименной пьесе Л. Сейфулиной. Она многое не успела. Известно, что Зинаида Николаевна написала киносценарий и получила на конкурсе премию за него (авторы проходили под псевдонимом).
В те трудные годы она помогла (конечно, вместе с Мейерхольдом) избежать ареста жене Андрея Белого, посылала посылки и деньги сосланному в Енисейск Николаю Эрдману. Если она не могла помочь людям делом и словом, то всем своим душевным участием, взглядом, жестом умела ободрить, поддержать.
«Ее спокойные, прекрасные глаза мерцали. Удивительно, как умела слушать эта необыкновенная женщина», — писал о Райх Юрий Герман.

КТО УБИЛ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА И ЗИНАИДУ РАЙХ?

24 декабря 1925 года Есенин выехал в Ленинград. За день до отъезда он пришел к Мейерхольдам, чтобы увидеть детей. Татьяна Сергеевна в своих воспоминаниях описывает эту последнюю встречу. Но что могла запомнить семилетняя девочка, как могла она понять, что испытывал этот красивый, элегантный, но не совсем близкий человек. Она писала:
«Наконец, я его узнала по смеющимся глазам и сама засмеялась...
Он объяснил, что уезжает в Ленинград, что поехал уже было на вокзал, но вспомнил, что ему надо попрощаться со своими детьми.
—  Мне надо с тобой поговорить, — сказал он и сел, не раздеваясь, прямо на пол, на низенькую ступеньку в дверях. Я прислонилась к противоположному косяку.
Мне стало страшно, и я почти не помню, что он говорил, к тому же его слова казались какими-то лишними. Например, он спросил: «Знаешь ли ты, кто я тебе?»
Я думала об одном — он уезжает и поднимется сейчас, чтобы попрощаться, а я убегу туда — в темную дверь кабинета.
И вот я бросилась в темноту. Он быстро меня догнал, схватил, но тут же отпустил, и очень осторожно поцеловал руку. Потом пошел проститься с Костей.
Дверь захлопнулась».
А поздно ночью 28 декабря в квартире Мейерхольдов раздался телефонный звонок. Трубку взял Всеволод Эмильевич.
—  Есенин? Не может быть, — непроизвольно вырвалось у него.
Услышав имя Есенина, Зинаида Николаевна вырвала у него из рук трубку и услышала с другого конца провода страшную весть.
— Я еду к нему.
— Зиночка, подумай...
— Я еду.
— Я еду с тобой.
Вернулась Зинаида Николаевна тем же поездом, что и гроб с телом Есенина. Что делалось с Зинаидой, описать невозможно. Все, кто описывает похороны Есенина, отмечают: «Зинаида плакала», или: «Райх кричала». Необыкновенные слова для описания горя матери нашел Константин Сергеевич: «Мать лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты. Но в детстве смерть близких воспринимается своеобразно. Верят на слово тому, что человека больше не увидят, но как это может быть, еще не осознают. Это вне детского понимания. Так и мы с сестрой. Помню, что тоже плакали, но, наверное, из-за того, что плакала мама».
3. В. Гейман хранила фотографии, дневники, из которых можно узнать много замечательного. На одной из фотографий рукой Зинаиды Николаевны сделана надпись: «3. В. Г. В память последней встречи с тем, который дорог всем — человеком с мечтой. Зинаида Райх. 24.11.26».
А вот надпись на фотографии, запечатлевшей Зинаиду в роли Маргерит из «Дамы с камелиями»: «Накануне печальной годовщины (1925—1935), мои печальные глаза — тебе, Зинуша, как воспоминание о самом главном и самом страшном — Сергее. 1935, 13 декабря. Твоя Зинаида».
Говорят, мать поэта Татьяна Федоровна сказала у гроба сына своей бывшей невестке: «Ты виновата». Это необычное обвинение может звучать и как похвала: если бы Есенин оставался с Зинаидой, все было бы по-другому, он не пришел бы к такому концу.
В 30-е годы Зинаида Николаевна решила писать воспоминания о Есенине. Судя по плану, они могли бы раскрыть новые, неизвестные страницы из жизни великого поэта. Но Зинаиде Николаевне не пришлось осуществить свой план. Судьба распорядилась по-своему.
Есенин был счастлив и горд тем, что уже при жизни выходит полное, трехтомное собрание его стихов. Но он не успел увидеть, подержать в руках свежие томики, они вышли уже после его смерти. Был суд, по решению которого наследниками поэта определены родители, сестра Шура, жена (его официальной женой в это время была С. А. Толстая) и четверо его детей (кроме Тани и Кости, сын Есенина и Анны Романовны Изрядновой Юрий, погибший в 1938 году, и сын Александр Вольпин, которого  Есенин никогда не видел). Зинаида Николаевна привезла домой вещи Есенина (как вспоминал Константин Сергеевич, «массивный американский сундук»). Кажется, все естественно, разумно, по-человечески и по-русски. Но и тут Зинаиду Николаевну обвинили в корысти и равнодушии к Есенину. Хлысталов Э. В., автор книги «Тайна убийства Сергея Есенина», пишет: «...после гибели поэта, пока С. А. Толстая и родные горевали, 3. Райх с завидной поспешностью, 12 января 1926 года, сумела добиться права через народный суд Кропоткинского участка Хамовнического района Москвы быть ответственной хранительницей наследственного имущества С. А. Есенина, а 16 января через нанятых адвокатов, получила в ЗАГСе справку о смерти поэта и стала собственницей имущества, оставшегося после него. Нашлись и другие претендентки на гонорары Есенина». Несправедливое обвинение! Надо ли говорить о том, кто горевал больше, а кто меньше? Таня и Костя — законные наследники, решение суда не могло быть иным и чьего-то давления и не требовалось. Далее Эдуард Васильевич пишет: «Пожалуй, пришло время сказать о демонической роли в жизни поэта его первой жены 3. Райх, к которой он питал определенные чувства до последнего дня своей жизни. Исследователи почему-то мало касаются причин развода Есенина и Райх (трагически погибла от рук неизвестных преступников в 1939 году). Она доставила Есенину много горя. После развода, находясь в браке с В. Э.  Мейерхольдом, 3. Райх неоднократно тайно встречалась с Есениным на квартире своей знакомой». В чем же вина Зинаиды? Только в одном — ее любил Есенин, любил даже после развода, любил до последнего дня. А ему не надо было ее любить!
Можно понять автора — им движет огромная любовь к поэту. Но зачем искать врагов среди женщин? Сам Есенин во всем винил себя.
Любимая! Я мучил, вас,
У вас была тоска
В глазам усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
(«Письмо к женщине»)

Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому...
(«Письмо от матери»)
Конечно, чего-то мы не знаем. И не узнаем никогда. Любовь — это тайна двоих. А быть женой гения — не легкая доля. Так будем же вечно благодарны любимым женщинам Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Есенина за прекрасные строки, рожденные любовью!!!
Зинаида Николаевна и дети немало испытали в своей жизни. Когда начались гонения на стихи Есенина, детей, особенно Костю, вызывали на Лубянку и предлагали отказаться от фамилии отца. Решительная Зинаида Николаевна, когда у нее на подобную тему состоялся разговор в райкоме комсомола, сняла с ноги туфлю как аргумент в споре.
Один из штампов, многие годы вдалбливаемых в головы людей, было отношение к Есенину как к пьянице, алкоголику. «Погиб от водки» — такие или подобные слова о смерти Есенина господствовали десятки лет. Даже тем, кто безмерно любил Есенина, не приходило в голову, что Есенин не покончил жизнь самоубийством, не повесился в гостинице «Англетер», ведь написал же сам поэт свое предсмертное стихотворение:
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
А, может быть, приходило? Может быть, уже тогда кто-то сомневался в самоубийстве Есенина? Ведь прислал же кто-то тайно, без обратного адреса и без объяснений фотографии убитого Есенина Э. В. Хлысталову? Наверное, этот человек что-то знал, чего не хотел или боялся сказать. Были же стихи B.  Князева, В. Звягинцевой, были слова Б. Лавренева: «... Мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнаженную правду и назвать палачей и убийц — палачами и убийцами, черная кровь которых не смоет кровавого пятна на рубашке замученного поэта». Были и другие высказывания и свидетельства. Но на это как-то не обращали внимания, а кто обратил, — тот молчал, как тот неизвестный корреспондент Эдуарда Васильевича. Но время гласности, начиная с конца восьмидесятых, открыло запрет на слова и мысли. Появилась новая версия о причинах гибели Есенина. Суть этой версии сводится к следующему.
Есенин не повесился в ленинградской гостинице «Англетер». В действительности он был жестоко избит, задушен, а потом повешен. Самоубийство — это инсценировка, которую следствие и не пыталось разгадать. Убийство было совершено по приказу, поэтому все, кто имел дело с расследованием — управляющий гостиницей Назаров, участковый надзиратель Горбов, агент уголовного розыска Иванов, патологоанатом Гиляревский и другие, делали все, чтобы скрыть следы преступления, злостного убийства поэта.
Наиболее полно версия об убийстве поэта изложена в упоминаемой книге «Тайна убийства Сергея Есенина» (1991). Автор — заслуженный работник МВД СССР, полковник Эдуард Васильевич Хлысталов, посвятил расследованию годы жизни.
Версию об убийстве поэта отстаивают писатели В. Белов, C. Куняев, Н. Сидорина, доктор медицинских наук профессор Ф. Морохов, кандидат педагогических наук А. Меликсетян и многие другие. Все эти люди помогли открыть много нового в жизни Есенина, по-новому взглянуть на отношение поэта к современной ему жизни, к господствующему режиму, к деревне, к конкретным людям и к народу в целом, к России.
И все-таки последнее слово не сказано. Серьезные исследователи и знатоки жизни и творчества С. А. Есенина, авторы многих книг о нем Сергей Петрович Кошечкин, Юрий Львович Прокушев и другие версию о самоубийстве поэта не снимают со счетов, допускают и обосновывают такой шаг.
С. П. Кошечкин пишет: «Как сторонникам новой версии, как всем почитателям творчества Есенина, мне всей душой хотелось бы отвести от поэта недоброе слово «самоубийство». Но это возможно только в том случае, если обнаружатся неопровержимые документальные доказательства уголовного преступления в гостинице «Англетер».
К сожалению, сегодня таких доказательств нет». (С. Кошечкин. Смерть Есенина: две версии. «Правда» от 6 июля 1991 г.)
Созданная при Есенинском комитете Союза писателей комиссия по выяснению обстоятельств смерти С. А. Есенина провела с привлечением специалистов тщательную судебно-медицинскую экспертизу всех материалов (акта о смерти, документов предварительного дознания, фотографий поэта, посмертных масок) и пришла к заключению: проведенные научные экспертизы и исследования не дают каких-либо оснований для подтверждения версии об убийстве Есенина.
Момент абсолютного приближения к истине еще не наступил.
Те же мрачные силы, что терзали поэта, сгубили многих в России. Коснулись они своим черным крылом и семьи Райх.
В конце 20-х и 30-е годы жизнь Зинаиды Николаевны и Всеволода Эмильевича складывалась благополучно. Дом Мейерхольда стал центром художественной жизни Москвы. Здесь проводили дни и вечера, работу и отдых их близкие друзья — В. Маяковский, Б. Пастернак, Д. Шостакович, художники Кукрыниксы, В. Вишневский, Ю. Олеша, И. Сельвинский, братья Эрдманы, многие известные актеры. «Дом Всеволода Эмильевича был собирательной точкой для всего самого передового и выдающегося в художественном отношении среди писателей, музыкантов, артистов и художников, бывавших у него», — писал Борис Пастернак.
А в центре этого мира была Зинаида Николаевна с ее обаянием, открытостью, желанием всем прийти на помощь. Вот уже не только о Всеволоде Эмильевиче Мейерхольде, но и о Зинаиде Николаевне возвращается к нам правда. В недавно вышедших воспоминаниях певицы Т. И. Лещенко-Сухомлиной «Далекое будущее» есть страницы о Мейерхольде и Райх. Жили они тогда в новом доме в Брюсовском переулке (ныне ул. Нежданова) в кооперативной квартире.
Но послушаем Татьяну Ивановну.
«В гостиную вошла Зинаида Николаевна Райх, она приветливо улыбалась — небольшого роста, с карими глазами на милом лице, темные волосы облегали ее головку, вся она была плавная, очень русская. Мейерхольд нежно поцеловал ей руку — видно было, как он рад, что она вышла к" гостям. Вскоре она пригласила всех нас в столовую, уютную комнату, где уже бьш накрыт большой стол, уставленный закусками и фруктами. Зинаида Николаевна внесла большую сковородку с яичницей с помидорами — вкуснейшей! А потом, предложив гостям повторить это блюдо, она снова угостила нас собственноручно ею приготовленной «глазуньей», где каждое яйцо было запечено в соусе из свежих помидоров. Мейерхольд улыбался и глядел на нее буквально с обожанием».
Мейерхольд и Райх жили театром. Он поставил пьесы Маяковского, сделал спектакли по рассказам А. П. Чехова, пьесам Ник. Эрдмана «Мандат» и «Самоубийца». Зинаида Николаевна талантливо сыграла роли Анны Андреевны в «Ревизоре», Софьи в «Горе от ума», дону Анну и дону Лауру в пушкинском «Каменном госте». Несколько своих спектаклей Мейерхольд вывозил за границу, где очень тепло, как большую актрису, отмечали Зинаиду Райх, особенно в ролях Анны Андреевны и Маргерит Готье в «Даме с камелиями» по роману Дюма-сына. В последнем спектакле Зинаида Николаевна покорила всех, заставила плакать. В дневнике 3. В. Гейман есть запись «28.111.34 г. Вчера вернулась из театра. Спектаклем была потрясена. Я плакала, и не я одна — мужчины некоторые платки из рук не выпускали... Зинаида слишком близка мне всем своим трагическим прошлым, и у меня ее переживания на сцене ассоциируются с ее переживаниями. В сцене с отцом Арманда передо мною страдала не дама с камелиями от ужаса перед разлукой с Армандом, а Зинаида Райх у открытой могилы Сергея Есенина, когда она, прощаясь, над гробом склонилась и кричала: «Сказка моя, жизнь, куда ты уходишь?..»
Игру Зинаиды в «Даме с камелиями» приняли и оценили все.
В середине тридцатых годов над Мейерхольдом и его театром сгущаются тучи. Был запрещен спектакль «Одна жизнь» по роману Н. Островского «Как закалялась сталь», которому Всеволод Эмильевич и Зинаида Николаевна отдали много сил. Они хотели вернуть этим спектаклем доверие власть имущих, а получилось наоборот: в нем увидели «гнетущие пессимистические тона». Мейерхольд не мог не чувствовать, что за ним слежка, что ареста ему не избежать. Михаил Чехов уговаривал его остаться за границей. Почему он не остался? «Из честности», — говорил Мейерхольд. Но дело было сложнее. В партию большевиков Мейерхольд вступил в 1918 году, Зинаида — в 1920-м, оба были преданными коммунистами. Но после поездки за границу в 1930 году их исключили из партии якобы за неуплату членских взносов (во время гастролей за границу взносы вычитались из зарплаты механически, они на это надеялись). Или так уж случилось, или кто-то их подставил специально, но из партии их исключили, а они не пытались восстановиться. «Из честности!» Но только ли это было причиной? В решении такого важного вопроса не последнюю роль играла Зинаида Николаевна. Она, конечно, не поддерживала Мейерхольда в решении покинуть родину. Напрасно недруги приписывают ей связи с ГПУ. В Москве у нее были дети, ее и Есенина, родители. Зинаида Николаевна и Всеволод Эмильевич не раз просили визу на выезд с детьми, но им отказывали, держали детей заложниками. Или разрешали взять одну Таню.
20 июня 1939 года Мейерхольд был арестован и обвинен в шпионаже в пользу иностранной разведки. Он был еще жив, подвергался допросам с применением жесточайших пыток, когда в ночь с 14 на 15 июля 1939 года у себя на квартире была убита Зинаида Николаевна. Из Москвы в Орел пришла телеграмма: «Ночная. Орел, Комсомольская улица, 58. Зинаиде Петровне Викторовой.
Зинаида Николаевна умерла».
Был суд, было следствие. «Убита с целью грабежа» — такова официальная версия. Судили даже каких-то уголовников. «Ограбления не было, было одно убийство», — пишет Константин Сергеевич. Зинаида Петровна Викторова уже тогда, в начале шестидесятых, назвала мне и имена убийц Зинаиды Николаевны. По ее словам, им был сын певца Большого театра Головина Головин-младший. Некоторое время спустя после убийства Райх у Головина-отца увидели табакерку (а может быть, браслет или кошелек), которая принадлежала Райх. Отца и сына посадили. В группе золотой московской молодежи, кроме Головина, называла Зинаида Петровна и имя Василия Сталина. «Только не надо об этом говорить», — добавила она шепотом. А я и не говорила. Где уж! Роковое имя на листе бумаги (рассказы Зинаиды Петровны я записывала, а потом давала ей подписать) я густо замазала чернилами. Так этот листок и хранится в архиве музея.
Константин Сергеевич Есенин был еще осторожнее. Когда я спросила у него про Василия Сталина, он стал очень серьезным, даже мрачным, и сказал только: «В семье об этом знали. Но никогда не говорили».
А потом произошло невероятное: отец и сын Головины в 1956 году были реабилитированы как жертвы культа личности.
Кто же убил Зинаиду Райх? Несомненно, она была убита если не с прямым участием чекистов, то с их согласия или по их поручению. Зинаиду Николаевну хорошо знали и многие члены Политбюро, и в КГБ. Многие из них бывали в театре, особенно на «Даме с камелиями». Однажды на одном из банкетов после спектакля Зинаида Николаевна бросила резкое словцо «всесоюзному старосте», обозвав его во всеуслышание «бабником».
Вряд ли грабители стали бы так издеваться над жертвой — у нее были выколоты глаза, на теле нанесено множество ран, она дико кричала — это слышали соседи. На сохранившейся фотографии — Зинаида Райх в гробу — много цветов у ее изголовья, это не только дань любви близких, но и попытка закрыть свежие раны.
Зинаиду Николаевну знали в Москве, Ленинграде, в иностранных посольствах, за рубежом. Знали как жену Мейерхольда, талантливую актрису, мать детей Есенина. Убрать как жену «врага народа» было, конечно, можно, но это породило бы липшие разговоры. Проще — «убита с целью грабежа».
В семью пришло черное горе. Еще до ареста Мейерхольда был репрессирован муж сестры Зинаиды Николаевны — Александры, тоже актрисы (у Мейерхольда играла в спектакле по пьесе С. Третьякова «Рычи, Китай»). После убийства сестры Александра покончила с собой. Николаю Андреевичу и Косте (Татьяна была замужем) было велено выселиться из квартиры
в 48 часов. Николай Андреевич и Анна Ивановна жили на даче в Горенках, были они совсем старенькими, как и мать Сергея Татьяна Федоровна Есенина. Судьба и время распорядились так, что они надолго пережили своих детей.
А в квартиру Мейерхольда сразу, уже в октябре 1939 года, вселились сотрудники НКВД — личный шофер Берии и одна из его секретарш, Максимишвили, жившая здесь с семьей внука до наших дней.
В 1989 году в Московский горсовет обратилась группа деятелей культуры с просьбой освободить квартиру от жильцов, захвативших ее с санкции убийц хозяев дома. Поздно, но справедливость восторжествовала. Сейчас в бывшей последней квартире Мейерхольда и Райх мемориальный музей.
В 1988 году Есенина Т. С. обратилась в комиссию при Политбюро ЦК КПСС с письмом, в котором содержалась просьба об установлении виновников убийства ее матери. «Речь идет не только о восстановлении исторической истины, но и справедливости. Загадочное преступление десятилетиями истолковывается по-разному, некоторые версии наносят ущерб памяти моей матери», — писала Татьяна Сергеевна.
Прокуратуре СССР было поручено расследовать дело об убийстве 3. Н. Райх. 25 июля 1988 года Генеральный прокурор СССР доносил в ЦК КПСС: «В настоящее время виновных лиц, совершивших убийство Райх 3. Н., установить не представляется возможным».
Круг замкнулся.
Акт о смерти Есенина
Акт о смерти Есенина

Титульный лист книги «Тайна убийства Сергея Есенина»
Титульный лист книги «Тайна убийства Сергея Есенина»

Зинаида Райх в роли Анны Андреевны
Зинаида Райх в роли Анны Андреевны

Зинаида Райх в роли Маргарит Готье. Скульптура.
Зинаида Райх в роли Маргарит Готье
Скульптура. Автор — Н. Данько

Телеграмма в Орел о смерти 3. Н. Райх
Телеграмма в Орел о смерти 3. Н. Райх

Мемориальная доска на месте дома
Мемориальная доска на месте дома

Цветы любимому поэту
Цветы любимому поэту

Открытие памятника С. Есенину в Орле
Открытие памятника С. Есенину в Орле.
28 сентября 1991 г.

Программа 13-х Есенинских чтений
Программа 13-х Есенинских чтений

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

В 1988 году при Орловском краеведческом обществе по инициативе его членов был создан Орловский Есенинский комитет, избран его председатель. Члены комитета активно пропагандировали творчество Есенина организовывали выставки, вечера, встречи. С самого начала комитет поставил целью возродить есенинское место в Орле.
О доме на Кромской были собраны архивные материалы, составлена историческая справка. Тогда усадьбе, где стоял дом, угрожало строительство многоэтажного здания, и члены комитета сделали все, чтобы предотвратить посягательство на историческую часть города и защитить память поэта.
В 1990—1991 гг. были приняты решения местных органов об установлении памятного знака С. А. Есенину.
27—29 сентября 1991 года в Орле впервые прошли очередные XIII Всесоюзные Есенинские чтения, на них приехали около 130 человек из 45 городов страны, разных ее регионов — Прибалтики, Севера, Дальнего Востока, Кавказа, Украины и, конечно, Центральной России. Орловцы представили сообщения с местной тематикой: Катанов В. М. — «Сергей Есенин и писатели-орловцы», Арсентьева Н. Н. — «Сергей Есенин и И. А. Бунин», Гольцова А. В. — «Сергей Есенин и Зинаида Райх».
Но самым главным в программе чтений стало открытие на месте усадьбы орловских родственников поэта памятного знака С. А. Есенину и мемориальной доски на месте бывшего дома. Делу увековечения памяти любимого поэта России помогали многие в Орле. Орловский сталепрокатный завод выделил мраморные плиты, обработкой которых занимались искусные мастера-каменотесы из реставрационного управления. Работы по благоустройству, освещению, ограждению места производились коллективами «Орелкоммунстроя» (генеральный подрядчик), «Зелентреста», горэлектросети, горкомхоза, «Химмаша» и др. Большой личный вклад в организацию работ по открытию памятника внесли нынешние мэр города Кисляков А. Г. и глава Заводской районной администрации Ничипоров Н. И., начальник Орловского реставрационного управления Юдин А. П., директор областного краеведческого музея Титова В. В., председатель Орловского Есенинского комитета Агарков Г. А. Авторы памятника — инженер-конструктор Наталья Скотникова, скульптор Николай Извеков, архитекторы Светлана Обухова и Алексей Мамченко.
28 сентября 1991 года состоялось официальное открытие памятного знака и мемориальной доски при стечении сотен людей — гостей и жителей города. Это был настоящий праздник русской поэзии, праздник духовности, который объединил в этот день в старинном русском городе Орле, отмечавшем в 1991 году свое 425-летие, его участников со всех регионов страны от Прибалтики до Тихого океана, от Баренцева до Черного морей.
В 1992 году мэром города Орла принято постановление о передаче под городской музей Есенина старинного дома № 1 по 2-й Посадской улице, расположенного по соседству с памятным местом. Если бы дома умели говорить, этот старый дом немало поведал бы об обитателях соседнего дома. Есенин, безусловно, не один раз проходил мимо этого красивого дома-и, возможно, бывал в нем.

ЛИТЕРАТУРА
I. C. А. Есенин. Собрание сочинений в 6-ти томах. М., 1977-1980
2. Воспоминания о Сергее Есенине. М., 1963.
3. Встречи с Мейерхольдом. Сборник воспоминаний. М., ВТО, 1967.
4. Е. Наумов. Личность. Творчество. Эпоха. Лениздат, 1973.
5. Юрий Прокушев. Сергей Есенин. Образ. Стихи. Эпоха. М., 1975.
6. Юрий Прокушев. Проза. Поэзия. Критика. М., 1980.
7. Л. Г. Варшавский, Н. И. Xомчук. К биографии Сергея Есенина (Зинаида Райх и Сергей Есенин). «Русская литература» 1976 № 3 с 160-169.
8. Т. С. Есенина. Зинаида Николаевна Райх. — «Есенин и современность». М., 1973, с. 357-374.
9. К. С. Есенин. «Посмотрю-ка я еще на полку...». — «Есенин и современность». М., 1975, с. 375-378.
10. Константин Есенин. Через волшебный фонарь. — «Воспоминания родных». М., 1985, с. 146-156.
П.Татьяна Есенина. Дом на Новинском бульваре (С. Есенин, 3. Райх, Вс. Мейерхольд). «Согласие». 1991, № 4, с. 133-203.
12. Анатолий Мариенгоф. Роман без вранья. Циники. Мой век, моя молодость. Л., 1988.
13. М. Туровская. Бабанова. Легенды и биография. М., «Искусство» 1981.
14. Эдуард Хлысталов. Тайна убийства Сергея Есенина. М. «Феникс-1», 1991.
15. Василий Катанов. Живые письмена. Тула. Приокское книжное издательство, 1987., с. 99-116.
16. Любовь Руднева. Зинаида Райх. — «Театр», 1988 № 1 с 110-129.
17. 50 лет назад убит Мейерхольд. — «Театр», 1990, № 1, с. 24-160.
18. Людмила Кафанова. Последняя любовь Мейерхольда. — «Совершенно секретно». 1993, № И, с. 16-17.
19. Кто убил Зинаиду Райх? Публикация Ивана Шевчука. — «Источник» (Вестник архива Президента Российской Федерации). 1995, № 1, с. 65-72.

 

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика