Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58849997
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
43067
39415
172964
56530344
903819
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ЧИКОВАНИ С. Сергей Есенин в Тбилиси

PostDateIcon 29.11.2005 21:00  |  Печать
Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
Просмотров: 8287

Симон Чиковани

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН В ТБИЛИСИ (Несколько встреч)


В начале двадцатых годов поэзия Сергея Есенина завоевала необычайную популярность не только в России, но и в Грузии. Сергей Есенин стал подлинным тайновидцем душ молодого поколения, голос автора «Возвращения на родину» буквально пленил читателей.
Стихи Сергея Есенина в новом свете раскрыли читателю красу необъятных российских нив, чистоту и прозрачность полноводных рек, трепетных хороводов белых берез, далеко от городов раскинувшихся сел с несказанной красотою ветряных мельниц и срубов. Да, он действительно оплакивал оставленный в деревне отчий дом, встревоженную непонятной судьбой сына старуху мать и своею песней прощанья захватил даже вышедшую на новую дорогу, строящую новую жизнь молодежь. Поэзия его явилась драматическим отзвуком исторического столкновения города и деревни, сильным эхом богемной жизни захваченного водоворотом большого города деревенского мальчишки. Поэт метеором врезался в город из своих деревенских далей, всполошил и взбаламутил свою душу, но где-то в глубинных тайниках ее сохранил и взлелеял чистоту и нежность сельских вечеров и дал почувствовать нам вечную молодость этой неувядаемой красы.
Всем строем своей души он как бы воспротивился урбанистическому духу века, и с его приходом в город ворвались свежие ветры сельских просторов, дыхание нетронутой природы. Поэзия для Сергея Есенина была лирической повестью о своей жизни. Свою жизнь поэта и свой голос поэта он считал выражением и отражением жизни, дум и чаяний российской народной массы.
Еще в 1922—1923 годах вокруг личности и творчества Сергея Есенина буквально роились легенды. Был обострен интерес к нему и у нас. Грузинские поэты всех поколений знали наизусть стихи Есенина. Есенинские строчки звучали на писательских встречах, диспутах и собраниях. Приезд Сергея Есенина в Тбилиси был вполне подготовлен.
6 сентября 1924 года, после десятидневного пребывания, из Тбилиси уехал Владимир Маяковский, а 9 сентября на проспекте Руставели появился Сергей Есенин. Маяковский своей внушительной внешностью и громким басом сразу привлекал внимание прохожих, а внешне более обыкновенный Есенин почти не выделялся на улице из толпы. Но при близком общении он сразу раскрывался как обаятельный и чрезвычайно привлекательный человек. С его ясным и по-настоящему красивым лицом, с его светло-голубыми глазами и пшеничного цвета, разделенными пробором кудрями очень гармонировал серый костюм. По проспекту он шел легкой походкой, во всей его внешности сквозила благородная простота, он был по-своему статен. В нем не было ничего вызывающего, и меньше всего он был похож на скандалиста. Спокойно шел он по тбилисским улицам и пристально вглядывался в незнакомый город. С первого же дня он крепко подружился с голуборожцами, с ними и проводил главным образом все свое время.
Сергея Есенина сопровождал ленинградский художник Константин Соколов, который очень сблизился с нами, представителями молодого поколения грузинских поэтов. Все дни он проводил с нами, да и ночевал часто у нас — в моей и Николая Шенгелая комнате. Константин Соколов заметил, что мы, молодые поэты, хорошо знаем поэзию Есенина и не прочь были бы познакомиться с ним. Как-то он сказал нам: «Если хотите, приведу сюда Есенина!» Мы опешили. Правда, комната наша была достаточно просторна, но в ней не было никакой мебели, она была просто пуста, и гостям приходилось усаживаться на широкий подоконник. Зато вид из окна открывался отличный. Мы жили на улице Дзнеладзе, из окна виднелась Кура, и наша комната будто создана была для чтения стихов и поэтических бдений.
Через несколько дней, поздно ночью, Соколов привел в нашу комнату Сергея Есенина и, подняв нас с постели, представил нам любимого поэта. Неожиданное появление Есенина повергло нас, хозяев, в смятение. Мы растерянно засуетились, не зная, куда предложить гостям сесть — то ли на кровать, то ли на подоконник, — но гости были в прекрасном расположении духа, явно навеселе, по-видимому только что с какого-то пиршества, и не замечали нашей растерянности. Наконец Колю Шенгелая осенило; и он начал читать стихи гостя:
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как вечер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе...
И я с облегчением подхватил эстафету:
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист...
Есенин и удивился и обрадовался страшно, спросил у Соколова, кто мы такие, и когда тот сообщил, что молодые грузинские поэты, воскликнул: «Они же мои братья!» Оглядевшись и не найдя в комнате точки опоры, он попятился к окну, присел на подоконник и сказал: «Зал великолепен, но, к сожалению, публики маловато! — И начал читать: — «Да, теперь решено, без возврата, я покинул родные поля...» Читал очень тихо, будто сквозь дрему. Потом перешел к следующему — «Я обманывать себя не стану...». Хмель его совершенно прошел. Еще немного поговорив с нами, он стал извиняться и прощаться. Мы проводили гостей до проспекта Руставели.
На второй или третий день мы встретились с Есениным в кафе театра Руставели. Он сидел один за столиком и потягивал кофе. Перед ним были разложены журналы и газеты. Он нас узнал, приветствовал, пригласил к своему столику и снова стал извиняться за ночное вторжение. Затем перешел к поэзии. В журнале, который лежал перед ним (кажется, «Прожектор»), он нашел статью, в которой он, Есенин, причислялся к т.н. крестьянским поэтам. Он возмущался, утверждал, что никогда не был с группой «крестьянских поэтов» — с Петром Орешиным и другими. Говорил, что он просто русский поэт и что не принадлежит ни к какому слою. Он очень горячился, и мы вполне были с ним солидарны. Далее беседа приняла иное направление. Говорили о Маяковском, о Пастернаке и особенно много о Хлебникове. Мы допытывались: как мог очутиться бывший футурист Велемир Хлебников в группе имажинистов, к которой принадлежал и Есенин, что могло быть общего у автора «Смехачей» с имажинистами? Есенин ответил: «Вы думаете, что я был настоящим имажинистом? Я ничего общего не имел с их поэтикой, но дружил с некоторыми из них, и они меня втянули в свою группу. И у Хлебникова поэтика иная, но кое в чем мы ему уступили, и он присоединился к нам. Вообще литературные группировки отжили свой век. Настоящие поэты служат всему народу, а не вкусам той или иной группы. Поэзия — дело народное»
Тут к нам присоединились Тициан Табидзе и Николо Мицишвили, и беседа оборвалась.
Как-то вечером несколько молодых поэтов зашли в ресторан «Химерион». Уселись за большим столом в центре зала и заметили — у углового столика уединенно ужинает Сергей Есенин. Он старался не привлекать внимания окружающих, и, видимо, искал одиночества. Один из нас, молодой поэт, решил во что бы то ни стало пригласить Есенина за наш стол. Мы пытались урезонить товарища, но он заупрямился, несколько раз отсылал обратно заказанные блюда, привередничал и вызвал неудовольствие работников ресторана. Затем он неожиданно опрокинул стол. Вокруг нас собрались повара и официанты, довольно агрессивно настроенные. Есенин, оказывается, следил за поведением нашего товарища и молниеносно очутился среди дерущихся, мгновенно разняв их. Он успокоил повара и официантов, потом пригласил нас за свой столик и сказал: «Я слышал, у вас был недавно вечер, и публики было очень мало, вы бы скандал устроили до вечера — это привлекло бы народ. Такой скандал был бы оправдан, борьба за поэзию — дело благородное, и никто не стал бы вас винить, сегодняшняя же ссора бесцельна и бессмысленна...»
Мы были несколько пристыжены и сконфужены. А Есенин оживился, прочитал отдельные строфы из своих стихов, но чувствовалось, что ему не до кутежа. Вскоре он простился и ушел.
Я не помню точно даты, когда в Доме союзов состоялся вечер Сергея Есенина. Вечер собрал огромную аудиторию. Среди слушателей были грузинские поэты всех поколений. Мы сидели вместе — Николай Шенгелая, Давид Гачечиладзе и автор этих заметок. Выйдя на сцену, Есенин обвел глазами зал и, заметив нас, улыбнулся. Он начал прямо со стихов. Читал тихо и даже робко. Постепенно как бы свыкся с аудиторией, и голос его зазвучал свободнее и сильнее. Чтение поэта было лишено каких бы то ни было декламационных эффектов, и оно больше походило на доверительную исповедь или задушевную беседу со слушателями, чем на артистическое выступление. Читая, он порой проводил рукой по своим золотистым волосам, и тогда лицо его светилось еще большим обаянием. Он мастерски владел разговорной интонацией. Мне даже показалось, что он не обращал особого внимания на ритм и мелодику стиха, что было для нас весьма неожиданным. Читал он искренне, с подлинным вдохновением, и я все больше проникался чувством, что присутствую на поэтической исповеди, а не на чтении-декламации стихов. Поэт прощался с обжитым и привычным с детства и юности миром и как бы с доверительной грустью описывал нам разлуку с ним. Чистый и ясный голос четко и точно выражал его душевное состояние, придавая особую мелодическую силу и напряженность высказанным — именно высказанным — стихам.
В тот вечер было прочитано много. Мне больше всего запомнились «Возвращение на родину», «Письмо к матери», «Русь Советская», «Не жалею, не зову, не плачу...», «Да, теперь решено, без возврата...», «Мне осталась одна забава...». Мы слушали эти стихи, и нам казалось, что поэт одновременно был и юн и немолод, и по-молодому непосредствен и умудрен зрелостью, что и ныне он с легкостью мог раскрывать в стихах всю первозданность восприятия красоты.
После чтения стихов начался оживленный обмен мнениями. Были высказаны и критические замечания. Но я, откровенно говоря, их и не расслышал, настолько был переполнен и опьянен стихами, потрясен и поражен роем ярчайших и ослепительно зримых образов. Помню, Есенин попытался возразить оппонентам, но ответная речь ему не давалась и он просто воскликнул: «Товарищи, не бейте меня, я еще напишу стихи получше!» И прочитал несколько новых стихотворений, вызвав взрыв восторга у слушателей, и сразу после этого смешался с публикой и как бы растворился в ней...

1965

 

Комментарии  

0 #1 RE: ЧИКОВАНИ С. Сергей Есенин в ТбилисиНаталья Игишева 07.12.2016 20:45
Как-то не очень произошедшее в «Химерионе» похоже на поведение любителя почесать кулаки (и вообще человека конфликтного), а равно – труса и слабака, только на то и способного, чтоб спиться и в петлю залезть (каковым Есенина ославили в советское время), особенно если учесть, что разнимальщику в драке обыкновенно больше всех достается (последнее могу засвидетельство вать по личному опыту – однажды привелось в одиночку растаскивать своих однокурсниц). Отсюда не понять, кто конкретно с кем конкретно там дрался (этого, похоже, и сам автор не понял), но только сдается мне, что без вмешательства одного небезызвестного «похабника и скандалиста» дело кончилось бы, как у Михалкова в стишке под названием «Птичий двор». А еще что-то мне подсказывает: сплетники всех мастей потом по секрету всему свету сообщали, что Есенин если и не сам эту драку затеял, то уж определенно принимал в ней самое активное участие (как полагается, в дрова пьянущий).
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика