Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58876382
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
19962
49490
199349
56530344
930204
1020655

Сегодня: Март 29, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

СУХОВ В. «Мы любили его таким, каким он был»

PostDateIcon 10.02.2012 09:48  |  Печать
Рейтинг:   / 6
ПлохоОтлично 
Просмотров: 8435


Валерий СУХОВ

«МЫ ЛЮБИЛИ ЕГО ТАКИМ, КАКИМ ОН БЫЛ»
(Образ Сергея Есенина в «Романе без вранья» Анатолия Мариенгофа)

Мемуарная литература о Есенине дает возможность полнее охарактеризовать личность поэта, жизнь которого тесным образом была связана с его творчеством. Среди многочисленных воспоминаний о нем особое место занимает «Роман без вранья» А. Мариенгофа. Пожалуй, ни одна из книг мемуаров о Есенине не вызвала столь резкую критику современников. Негативно отзывались о «Романе без вранья» и многие известные есениноведы. Например, Е. И. Наумов в монографии «С. Есенин. Личность. Творчество. Эпоха» писал: «Мы не найдем здесь искренней любви и уважения к поэту… Эта книга никак не отражает полных масштабов Есенина»1.
В советском есениноведении сложилось общее мнение о том, что «Роман без вранья» исказил подлинный образ Сергея Есенина. Во многом, это объяснялось критическим отношением к имажинизму, одним из теоретиков и ярких представителей которого был Анатолий Мариенгоф.  Характерные особенности имажинистской поэтики нашли своеобразное воплощение и в его мемуарной прозе. По свидетельству Вадима Шершеневича, Сергей Есенин незадолго до своей смерти просил Мариенгофа: «Толя, когда будешь писать обо мне, не пиши скверно»2 . Как же была исполнена эта просьба? Что значило, в понимании Есенина, писать «скверно»? Насколько объективен автор в «Романе без вранья»?
Мариенгоф так вспоминал об истории создания своего самого известного произведения: «Роман без вранья» был написан, как говорится, одним духом. Примерно за три месяца. Мы жили тогда на даче под Москвой, в Пушкине… К «Роману», когда он вышел, отнеслись по-разному. Люди, не знавшие Есенина близко, кровно обиделись за него и вознегодовали на меня: «Оскорбил де память». Близкие же к Есенину, кровные — не рассердились. Мы любили его таким, каким он был…»3
«Роман без вранья», датированный 1926 годом, впервые был издан в Ленинграде в издательстве «Прибой» в 1927 году. В редакционном предисловии к изданию обращалось внимание на особенности этого произведения и своеобразие авторской позиции: «Роман без вранья» — быт литературной богемы нашего революционного времени. Богема не только описывается автором, особый стиль богемы чувствуется на каждой странице этого произведения…
Автор не только дает картины часто очень сочные, он тонкий психолог, тонкий наблюдатель, он не щадит героев своего романа, выворачивая наружу все стороны характера, он не щадит и себя. Поэтому в «Романе без вранья» чувствуется правдивость, искренность. Он верно и правдиво изображает своих героев, иногда несколько утрируя — некоторая гиперболичность вообще характерна для стиля автора… «Роман без вранья» является одним из интересных человеческих документов…»4
«Роман без вранья» невелик по объему. В нем всего 152 страницы. Книга представляет из себя 68 небольших глав. Фрагментарность и отказ от строгой хронологической последовательности — характерные особенности его композиции. Принципиальная установка автора дана в шестой главке: «А сейчас хочется добавить еще несколько черточек, пятнышек несколько. Не пятнающих, но и не льстивых. Только холодная, чужая рука предпочтет белила и румяна остальным краскам» (С. 20-21).
Так, в мемуарной прозе Мариенгофа нашли свое развитие художественные принципы, сформулированные в его теоретическом трактате «Буян-остров. Имажинизм» /1920/, в котором он выступал за «соитие в образе чистого с нечистым». Свою задачу Мариенгоф по-прежнему видел в том, чтобы «глубже всадить в ладони читательского восприятия занозу образа»5.
В «Романе без вранья» постоянно проводится мысль о несоответствии общих представлений о Есенине его реальной личности. Подтверждением тому становится история личного знакомства с поэтом, которое оказалось вначале заочным. Прочитав есенинские поэмы «Преображение» и «Инония» еще в Пензе, Мариенгоф в своем воображении создает образ автора, который должен соответствовать их буйным «имажам»: «Радуясь его стиху, силе слова и буйствующему крестьянскому разуму, я всячески силился представить себе поэта Сергея Есенина. И в моем мозгу непременно возникал образ мужика лет под тридцать пять, роста в сажень, с бородой как поднос из красной меди. Месяца через три я встретился с Есениным в Москве…» (С. 8-9).
Подробная портретная характеристика Есенина обосновывает точку зрения автора «Романа без вранья» о разительном отличии внешнего есенинского облика и его внутренней сути: «схожесть с молоденьким хорошеньким парикмахером из провинции» и «голубые глаза», которые делали лицо умнее — и завитка, и синей поддевочки, вышитого, как русское полотенце, ворота шелковой рубашки» (С. 11-11).
Таким образом, уже во время первой встречи Мариенгоф обратил внимание на несоответствие «маски» есенинского имиджа и маскарадного одеяния «новокрестьянского поэта» его подлинной сущности, которую выдавали «умные голубые глаза», «не очень большие и не очень красивые» (С. 12).
У каждого из современников, знавших Есенина, было свое представление о личности поэта. Поэтому «Роман без вранья» вызвал целый шквал негативных оценок. Прозвучали они и со стороны собратьев-имажинистов. М. Ройзман в книге «Все, что помню о Есенине» приводит высказывания В. Шершеневича, И. Грузинова, Р. Ивнева, которые на заседании «Общества имажинистов» отрицательно отозвались о мемуарах Мариенгофа. Например, Р. Ивнев утверждал, что «ради сенсации автор писал о невероятных эпизодах из жизни Есенина. Очень много злых карикатур на живых людей. События искажены»6. Ивневым была отмечена одна из характерных особенностей вызывающего стиля мемуаров Мариенгофа. На самом деле, в «Романе без вранья» он разрушает ряд устоявшихся стереотипов, связанных с восприятием Есенина в контексте его поэзии.
Не случайно Иван Бунин в статье «Самородки»(1927) с едкой иронией писал: «Прочел «Роман без вранья» Мариенгофа, то есть его воспоминания о Есенине. Как документ, это самая заметная из всех книг, вышедших в России за советские годы. Мариенгоф — сверхнегодяй… Но чудовищный «роман» его очень талантлив, действительно лишен всякого вранья и есть, повторяю, драгоценнейший исторический документ. Я приведу из него несколько строк о том, как жулики гримируются под самородков»7. Далее Бунин цитировал отрывок, в котором Есенин рассказывал о том, как входил в «русскую литературу»:
«Тут, брат, дело надо было вести хитро. Пусть, думаю, каждый считает: я его в русскую литературу ввел. Им приятно, а мне наплевать. Городецкий ввел? Ввел. Клюев ввел? Ввел… Одним словом: и Мережковский с Гиппиусихой, и Блок, и Рюрик Ивнев…» (С. 16).  Мариенгоф раскрывает один из есенинских секретов, связанных с его умением подыгрывать окружающим, надевая на себя определенного образа одеяние и выступая в роли ряженого поэта-самородка из народа: «Знаешь, и сапог-то я никогда в жизни таких рыжих не носил, и поддевки такой задрипанной, в какой перед ними предстал. Говорил им, что еду в Ригу бочки катать… А какие там бочки — за мировой славой в Санкт-Петербург приехал, за бронзовым монументом…» (С. 16).
Этот эпизод из четвертой главки «Романа без вранья» можно считать своего рода завязкой основной сюжетной линии, связанной с раскрытием особенностей характера и личности Сергея Есенина. По мнению автора, именно стремление к славе любой ценой во многом предопределило причины есенинской гибели.
Особый интерес представляет рассказ Мариенгофа об основании имажинизма как новой «формальной школы». И здесь он остается верен своей установке, заостряя внимание на несущественных, на первый взгляд, обстоятельствах и курьезных случаях, которые ярко характеризуют личность Есенина.
«Стали бывать у нас на Петровке Вадим Шершеневич и Рюрик Ивнев. Завелись толки о новой поэтической школе образа. Несколько раз я перекинулся в нашем издательстве о том мыслями и с Сергеем Есениным. Наконец было условлено о встрече для сговора и, если не разбредемся в чувствовании и понимании словесного искусства, для выработки манифеста» (С. 36). А далее Мариенгоф вспоминает курьезный случай. Есенин перепутал улицы, Петровку и Дмитровку. «А на Дмитровке вместо дома с таким номером был пустырь; он бегал вокруг пустыря, злился и думал, что все это подстроено нарочно, чтобы его обойти, без него выработать манифест и над ним же посмеяться» (С. 13).
Мариенгоф приводит эту забавную историю с особой целью — подчеркнуть одну из особенностей есенинского характера: «У Есенина всегда была болезненная мнительность. Он высасывал из пальца своих врагов; каверзы, которые против него будто бы замышляли; и сплетни, будто бы про него распространяемые. Мужика в себе он любил и нес гордо. Но при мнительности ему всегда чудилась барская снисходительная улыбочка и какие-то в тоне слов неуловимые ударения. Все это, разумеется, было сплошной ерундой, и щетинился он понапрасну» (С. 14). Мариенгоф достаточно объективно и правдиво осветил в «Романе без вранья» историю рождения имажинизма как нового течения, которое, по есенинскому утверждению, «повернуло формально русскую поэзию по другому руслу восприятия» (7, 17)8. Он особо подчеркивал то, что у Есенина было полное право на лидерство наряду с Шершеневичем и самим Мариенгофом. Это обосновывалось в его статье «Ключи Марии» (1918), где выводилась собственная классификация образов:
«Статические он называл заставками, динамические, движущиеся — корабельными, ставя вторые несравненно выше первых; говорил об орнаменте нашего алфавита, о символике образной в быту, о коньке на крыше деревенского дома, увозящем, как телегу, избу в небо, об узоре на тканях, о зерне образа в загадках, пословицах и сегодняшней частушке…
Формальная школа для Есенина была необходима. Да и не только для него одного. При нашем бедственном состоянии умов поучиться никогда не помешает» (С. 14).
Особое значение в «Романе без вранья» имеют те главы, в которых Мариенгоф раскрывает тайны творческой лаборатории Есенина. Из пятнадцатой главки, например, можно узнать, что толчком для создания поэмы «Кобыльи корабли» стала картина, которую поэты увидели на улице голодающей Москвы: «В те дни человек оказался крепче лошади… Против почтамта лежали две раздувшиеся туши. Черная туша без хвоста и белая с оскаленными зубами. На белой сидели две вороны и доклевывали глазной студень в пустых орбитах… Вороны отмахнулись черным крылом и отругнулись карканьем» (С. 41-42). У Есенина этот страшный эпизод обрел особый трагический смысл, воплотившись в символический образ России, терзаемой темными силами во время гражданской войны:

Если волк на звезду завыл,
Значит небо тучами изглодано.
Рваные животы кобыл.
Черные паруса воронов (2, 77).

Во время многочисленных совместных поездок Есенина и Мариенгофа по стране зарождались замыслы многих есенинских произведений. В тридцать второй главе «Романа без вранья» очень живо передана атмосфера события, которое помогает понять, как рождалась поэма «Сорокоуст»: «По степи, вперегонки с нашим поездом, лупил обалдевший от страха перед паровозом рыжий тоненький жеребенок. Зрелище было трогательное. Надрываясь от крика, размахивая штанами и крутя кудластой своей золотой головой, Есенин подбадривал и подгонял скакуна. Версты две железный и живой конь бежали вровень. Потом четвероногий стал отставать, и мы потеряли его из вида. Есенин ходил сам не свой» (С. 92). Надо отдать должное Мариенгофу, как достаточно тонкому психологу, который понимал, что значило это состязание для его друга. Есенин здесь раскрывается особенно ярко как человек и как поэт, сумевший из этого эпизода сделать глубокий вывод и создать два контрастных образа: тонконогого красногривого жеребенка, отразившего очарование живой жизни природы и бездушного поезда, воплотившего в себе достижения технического прогресса.
Рассказывая о своем друге, как о великом поэте, Мариенгоф меняет иронический стиль повествования и с искренним восхищением признает: «А в прогоне «от Минеральных до Баку» Есениным написана лучшая из его поэм — «Сорокоуст». Жеребенок, пустившийся в тягу с нашим поездом, запечатлен в образе, полном значимости и лирики, глубоко волнующей» (С. 93).
В «Романе без вранья» много личного и интимного. Рассказ Мариенгофа  о любовном романе с будущей женой — актрисой Анной Никритиной пересекается с повествованием о сложных взаимоотношениях Есенина с Айседорой Дункан. Здесь Мариенгоф оказывается близок в оценке этих взаимоотношений с А. М. Горьким, который, как известно, очень негативно отозвался о его книге: «Не ожидал, что «Роман» Мариенгофа понравится Вам, я отнесся к нему отрицательно. Автор — явный нигилист; фигура Есенина изображена им злостно, драма — не понята…»9
Но вот как Горький выражает свое отношение к Дункан и ее роли в жизни Есенина: «Эта знаменитая женщина, прославленная тысячами эстетов Европы, тонких ценителей пластики, рядом с маленьким, как подросток, изумительным рязанским поэтом, являлась совершеннейшим олицетворением всего, что ему было не нужно… И можно было подумать, что он смотрит на свою подругу, как на кошмар, который уже привычен, не пугает, но все-таки давит»10.
Мариенгоф в «Романе без вранья» так же объясняет надлом есенинской души встречей с Дункан, которая, по его мнению, сыграла роковую роль в судьбе Есенина. Изображая ее танец, он создает запоминающийся образ: «Узкое и розовое тело шарфа извивается в ее руках. Она ломает ему хребет, беспокойными пальцами сдавливает горло… Есенин впоследствии стал ее господином, ее повелителем. Она, как собака, целовала руку, которую он заносил для удара… И все-таки он был только партнером, похожим на тот кусок розовой материи — безвольный и трагический» (С. 127).
Стремление Мариенгофа писать о Есенине правду, какой бы горькой она ни была, соответствовало его представлению не писать «скверно». В «Романе без вранья» многие эпатирующие заявления сделаны автором в традициях его раннего имажинизма с характерным «скрещиванием в образе» «чистого и нечистого». Приведем для примера такое его утверждение: «Невероятнейшая чепуха, что искусство облагораживает душу… Ни в одних есенинских стихах не было столько лирического тепла, грусти и боли, как в тех, которые он писал в последние годы, полные черной жутью беспробудности, полного сердечного распада и ожесточенности» (С. 66).
Мариенгофа связывала с гениальным поэтом крепкая четырехлетняя дружба, которая давала ему право написать всю правду о есенинской трагедии, отразившейся в его творчестве.
Если исходить из принципов художественной достоверности, то «Роман без вранья» — это своеобразный комментарий к поэме «Черный человек». Конечно, личность Есенина во всем ее многообразии не умещается в образ лирического героя последней исповедальной его поэмы, но и понять личные причины его гибели без нее трудно. Можно сделать предположение о том, что проникновенное обращение, которым начинается поэма «Черный человек», адресовано было Анатолию, как самому близкому в то время другу Есенина. Вспомним его пронизанное лиризмом стихотворение «Прощание с Мариенгофом», отразившее кульминацию этого удивительного чувства дружбы. Необходимо отметить существенную разницу в том, как Мариенгоф раскрывает образ Есенина в стихах и в прозе. Если в цикле «Сергею Есенину», опубликованном в сборнике «Стихи и поэмы» (1926)  он   романтично идеализирует образ друга, то в «Романе без вранья» Мариенгоф выступает как реалист. Для автора «Романа без вранья» Есенин — это, прежде всего, живой человек со всеми своими достоинствами и недостатками. Мариенгоф беспощадно «вскрывает нарывы есенинской души», стремится правдиво рассказать о причинах той болезни, о которой Есенин так пронзительно написал в поэме «Черный человек»:

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь (3, 188).

Вот как об этом рассказано в «Романе без вранья»: «Есенин опьянел после первого стакана вина. Тяжело и мрачно скандалил: кого-то ударил, матерщинил, бил посуду, ронял столы, рвал и расшвыривал червонцы. Смотрел на меня мутными невидящими глазами и не узнавал… А в комнату на Богословском при помощи чужого, незнакомого человека, я внес тяжелое, ломкое, непослушное тело. Из-под упавших мертвенно-землистых век сверкали закатившиеся белки… Я вспомнил поэму о «Черном человеке». Стало страшно» (С. 145).
Сам Есенин неоднократно подчеркивал, что не может писать без «жизненной подкладки». Попытка выявить в нем «черного человека», которую предпринял Мариенгоф, аналогична стремлению поэта к самобичеванию и самоочищению, во многом определившему пафос есенинской поэмы «Черный человек». О той беспощадности, с которой он относился к самому себе, хорошо написал Евгений Евтушенко: «Есенин самый русский поэт, потому что никто не умел так выпотрошить свою душу и даже самого себя обвинить так, как и худшему врагу в голову не приходило. Это не самоунижение, а самоочищение, превратившееся в необходимость»11.
Приведем в виде доказательства еще одну цитату из поэмы «Черный человек»:

«Счастье, — говорил он, —
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты…» (3, 190).

Вспомним утверждение Мариенгофа, которое шокировало многих почитателей есенинской поэзии: «Я не знаю, что чаще Есенин претворял: жизнь в стихи или стихи в жизнь. Маска для него становилась лицом и лицо маской. Вскоре появилась поэма «Исповедь хулигана», за нею книга того же названия и вслед, через некоторые промежутки, «Москва кабацкая», «Любовь хулигана» (С. 64).
Мариенгоф рассказал «без вранья» как маска, которую Есенин надевал на себя, постепенно стала прирастать к его лицу. В поэме «Черный человек» лирический герой пытается сорвать с себя эту маску, разбивая отразившее ее зеркало. Разбитое зеркало — к несчастью. Поэма «Черный человек» полна предчувствия близкой смерти, как и лирика Есенина последних лет жизни. В «Романе без вранья» Мариенгоф вспоминает разговор, который Есенин завел с извозчиком:
«— А скажи, дяденька, кого ты знаешь из поэтов?
— Пушкина.
— Это, дяденька, мертвый. А вот кого из живых знаешь?
— Из живых нема, барин. Из живых не знаем. Мы только чугунных » (С. 157).
Мариенгоф неоднократно подчеркивает, что Есенин торопил свою собственную смерть. «Умру» произносил твердо, решенно, с завидным спокойствием… Потом Есенин читал стихи об отлетевшей юности и о гробовой дрожи, которую обещал он принять как новую ласку.» (С. 154).
Выявляя в Есенине все то негативное, что явилось автобиографической основой его исповедальной поэзии, Мариенгоф своим «Романом без вранья» помогал понять нравственные причины личной трагедии поэта, которые привели его к самоубийству:

Месяц умер.
Синеет в окошко рассвет.
Ах, ты, ночь!
Что-то ты ночь наковеркала!
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И — разбитое зеркало… (3, 194).

«Роман без вранья» стал зеркальным отражением личности Есенина, но это не только портрет великого поэта, но и собственный автопортрет Анатолия Мариенгофа. Автор мемуаров стремился в слове запечатлеть «Эпоху Есенина и Мариенгофа». Не скрывал он и правду о том разрыве дружеских отношений, который произошел у него с Сергеем Есениным: «Вслед за литературными путями разбежалась у нас с Есениным дорога дружбы и сердца… Есенин, не здороваясь, подошел к столику, за которым я сидел. Заложил руки в карманы и, не произнося ни слова, уперся в меня недобрым мутным взглядом» (С. 147).
Мариенгоф не останавливается на причинах ссоры с Есениным и лишь горько констатирует: «Вражда набросала в душу всякого мусора и грязи. Будто носили мы в себе помойные ведра» (С. 149). Отметим, что и здесь он использует характерный имажинистский прием, соединяющий «чистое» — душу — и «нечистое» — помойные ведра.
О многом говорит то, что именно Есенин делает первый шаг к примирению с Мариенгофом. Незадолго до своей смерти он пришел в гости в Богословский переулок к своему другу: «Мы крепко поцеловались. — Тут Мартышон меня обижает… Есенин хитро прихромнул губой: — Выпить со мной не хочет… За мир наш с тобой. За любовь нашу…» (С. 153)
В «Романе без вранья» с искренней болью рассказано о том, как заканчивается эта встреча: «Есенин до последней капли выпил бутылку шампанского. Желтая муть перелилась к нему в глаза… Узенькие кольца белков налились кровью. А черные дыры зрачков — страшным, голым безумием» (С. 152). Вспомним, какими увидел впервые голубые есенинские глаза Мариенгоф во время знакомства с поэтом. Глаза — как зеркало души поэта, наиболее зримо отразили его обострившуюся душевную болезнь.
Автор «Романа без вранья» не скрывает своего потрясения, которое он испытывал, видя последний акт есенинской трагедии: «Черные дыры сверкнули ненавистью… Есенин хрипел. У меня холодело сердце. Многое утонет в памяти. Такое — никогда» (С. 152-153).
К финалу интонация «Романа без вранья» меняется. На смену свойственной Мариенгофу иронии приходит подлинный трагизм, который подчеркивается особым лаконизмом повествования.
О есенинской смерти сказано пронзительно просто:
«31 декабря 1925 года на Ваганьковском кладбище, в Москве, вырос маленький есенинский холмик» (С. 157)
Самоубийство Есенина Мариенгоф воспринимает как страшный, но неотвратимый финал трагедии поэта, жизнь которого была принесена в жертву творчеству.
Б. Аверин в послесловии к сборнику Мариенгофа «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги» так определил особенности его мемуарной прозы: «Роман без вранья» — книга о поэтах и более всего о Есенине. Романтическое, возвышенное представление о сущности поэта и поэзии близко Мариенгофу, но автор видит и другую сторону. Поэт не только творит вечные ценности. Он еще страдает, ошибается, шутит и злится, заботится о гонораре, как-то устраивает свой быт… может быть самым обычным грешником. Эта сторона личности поэта для Мариенгофа не менее важна, чем первая. Он не смущается изображать и отрицательные черты личности Есенина… Не просто стремление к объективности, и, конечно, не запоздалое сведение счетов руководило автором. Если достаточно горькая правда жизни поэта не может поколебать его поэзии, его первого и лучшего «я», значит, это истинная поэзия. Так в романе Мариенгофа поэзия побеждает жизнь»12.
На самом деле, Мариенгоф стремился отразить личность Есенина во всем ее противоречивом единстве, чтобы соответствовать его автохарактеристике, нашедшей самое яркое воплощение в строках поэта: «Розу белую с черной жабой Я хотел на земле повенчать» «Но коль черти в душе гнездились, — Значит, ангелы жили в ней» (1, 185-186).  Говоря словами Мариенгофа, «несколько черточек» и «пятнышек» не затемнили в «Романе без вранья» личности Есенина, а, наоборот, подчеркнули все то, что составляло подлинное «я» поэта, которое не смогли затенить самые болезненные проявления его сложного характера. Таким образом, если исходить из имажинистской установки Мариенгофа, «чистое» в его «Романе без вранья» побеждает «нечистое». А их синтез определил во многом не ослабевающий интерес к одной из самых интересных и талантливых книг о Есенине. Не случайно в комментариях к полному собранию сочинений Сергея Александровича Есенина и в летописи жизни и творчества С. А. Есенина так много ссылок дается именно на «Роман без вранья» Анатолия Мариенгофа.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Наумов Е.С. Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. М., 1969. С. 193.
2. Шершеневич В. О друге. Есенин. // Жизнь. Личность. Творчество. Сборник литературно-художественной секции центрального дома работников просвещения. Под редакцией Е. Ф. Никитиной. М., 1926. С. 57.
3. Цитируется по статье Т. Флор-Есениной «Современники Есенина о «Романе без вранья» // О, Русь, взмахни крылами. Москва. «Наследие». 1994. С. 181.
4. Мариенгоф А. Роман без вранья. Издание второе. Л., 1928. С. З. Здесь и далее «Роман без вранья» цитируется по этому изданию с указанием в скобках страниц.
5. Мариенгоф А. Буян-остров. Имажинизм. Цитируется по сборнику: Поэты-имажинисты. Санкт-Петербург. 1997. С.34.
6. Ройзман М. Все, что помню о Есенине. М., 1973. С. 266.
7. Бунин И. Самородки // Возрождение. Париж. 1927. 11 августа.
8. Есенин С. А. Полное собрание сочинений в семи томах. М., 1995-2001. Далее цитируется это издание с указанием тома и страниц в скобках.
9. Горький М. — Д. А. Лутохину // Сергей Есенин в стихах и жизни: Письма. Документы. М., 1995. С. 451.
10. Горький М. Сергей Есенин // Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. М., 1995. С. 327-328
11. Евтушенко Е. Самый русский поэт // В мире Есенина; М., Советский писатель. 1986. С. 103
12. Аверин Б. Проза Мариенгофа // Роман без вранья; Циники; Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги. Л., 1988. С. 476-477.

Комментарии  

+1 #2 RE: СУХОВ В. «Мы любили его таким, каким он был»Наталья Игишева 12.04.2016 20:46
Доказывать правдивость «Романа без вранья» г-н Сухов пытается ссылками на сам же «Роман». Круг в доказательстве, однако. Между тем еще П. Радечко в своей книге «Троянский конь репутации Есенина» с фактами в руках показал, СКОЛЬКО в книге Мариенгофа гнуснейшей лжи и просто злобы на весь белый свет. Как известно, если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая; соответственно, там, где присутствует осознанная ложь (даже если ее эвфемистически назвать гиперболичность ю), ни о каком стремлении к правдивости и объективности речи быть не может по определению; более того, никакая большая ложь без элементов правды обойтись не может, так что присутствие правдивых второстепенных моментов в «Романе» никоим образом не меняет его общего клеветнического вектора.И уж совсем убивает заявление, что Мариенгоф «не щадит себя». На нормальном русском языке это нужно назвать «бравирует своими пороками». Уж если кто в своих произведениях и не щадил себя, так это как раз оболганный им Есенин.
Цитировать
-1 #1 RE: СУХОВ В. «Мы любили его таким, каким он был»РТА 13.02.2012 12:49
Прекрасная статья! Спасибо! Вы заставили меня посмотреть на Мариенгофа другими глазами. Да гиперболизм бессомненный! Но вранья действительно не так уж много, как нам представлялось. Есенин очень сложная личность, чтобы делать его черным, белым или даже серым. Он как радуга бесконечно разноцветен и чрезвычайно сложен. Понимать его мы будем очень долго. И главное, все-таки, это его стихи!
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика