Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58554694
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
7703
16647
24350
56248947
608516
1020655

Сегодня: Март 19, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ГЕТМАНСКИЙ Э. «Друзья! Послушайте меня! Услышьте мой знакомый голос вам»

PostDateIcon 18.10.2017 14:41  |  Печать
Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
Просмотров: 3218

«Друзья! Послушайте меня!
Услышьте мой знакомый голос вам»

(из коллекции книжных знаков Э.Д. Гетманского)

   Друзей у С. Есенина было много, но настоящих единицы, больше друзей-прилипал, подстрекавших больное самолюбие поэта и часто обиравших его. На вопрос, зачем нужны были Есенину такие «друзья», по прошествии лет ответить невозможно. Еще 7 февраля 1923 года в письме Александру Кусикову С. Есенин писал: «Если б я был один, если б не было сестер, то плюнул бы на всё и уехал бы в Африку или еще куда-нибудь. Тошно мне, законному сыну российскому, в своем государстве пасынком быть. Надоело мне это блядское снисходительное отношение власть имущих, а еще тошней переносить подхалимство своей же братии к ним. Не могу! Ей-Богу, не могу. Хоть караул кричи или бери нож да становись на большую дорогу». Своя братия, как и власть имущие в любимом отечества не услышали его знакомый голос к ним, за что и поплатился поэт ранней смертью.
   Тульский художник Владимир Чекарьков подарил иконографический экслибрис для домашней библиотеки московского библиофила, создателя и редактора есенинского сайта «Esenin.ru» Сергея Трифонова, на котором дал портреты настоящих друзей и псевдодрузей поэта.

Chekarkov Trifonov 22

Лазарь Берман — «Поразила удивительная мелодичность стихов и их неподкупная искренность».

«Поразила удивительная мелодичность стихов и их неподкупная искренность»

Berman   Поэт и издательский работник Лазарь Васильевич (Вульфович) Берман (1894–1980) родился в Санкт-Петербурге в семье юриста. Учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. С началом Первой мировой войны был мобилизован, служил в бронедивизионе. В 1914–1915 годах работал секретарём петроградского журнала «Голос жизни», где состоялось его знакомство с Сергеем Есениным. В марте-апреле 1915 года С. Есенин принёс в редакцию журнала свои стихи и прочитал их в редакции. Л. Берман вспоминал: «Охотно, нимало не смущаясь, парень стал певуче читать стихи. Нараспев читали свои стихи и Блок, и Ахматова, и Гумилёв. Он же читал совсем иначе, очень просто и очень по-своему. Сразу поразила удивительная мелодичность и их неподкупная искренность… В этот раз мы хорошо поговорили с ним и он оставил свои стихи в редакции. После этого Есенин стал частенько бывать у нас…». По просьбе Л. Бермана С. Есенин написал и сдал в журнал стихотворение «Город»:

Храня завет родных поверий —
Питать к греху стыдливый страх,
Бродил я в каменной пещере,
Как искушаемый монах.
Как муравьи кишели люди
Из щелей выдолбленных глыб,
И, схилясь, двигались их груди,
Что чешуя скорузлых рыб.
В моей душе так было гулко
В пеленках камня и кремней.
На каждой ленте переулка
Стонал коровий рев теней.
Дризжали дроги, словно стекла,
В лицо кнутом грозила даль,
А небо хмурилось и блекло,
Как бабья сношенная шаль.
С улыбкой змейного грешенья
Девичий смех меня манул,
Но я хранил завет крещенья —
Плевать с молитвой в сатану.
Как об ножи стальной дорогой
Рвались на камнях сапоги,
И я услышал зык от Бога:
«Забудь, что видел, и беги!»

   Л. Берман вспоминал: «Когда я его прочитал, то понял, что в советчики не гожусь. Стихотворение показалось мне надуманным». Редакция «Голоса жизни» поместила на страницах журнала только четыре лучших есенинских стихотворения из тех, что принёс поэт. Другие в печать не попали и о них забыли. Но много лет спустя Л. Берман обнаружил их в личном архиве. Это были написанные рукой Есенина стихотворения «Старухи», «У крыльца в худой логушке дёготь…», «Город» и «Богомолки». Эти есенинские автографы Л. Берман передал на хранение в рукописный фонд Государственного литературного музея в Москве. О молодом поэте Л. Берман упоминает в своей заметке «Мушка на щеке: (К вопросу о конкретности искусства)», опубликованной в журнале «Голос жизни» (1915). Из родного села Константинова 2 июля 1915 года С. Есенин выслал стихотворения и сообщал Л. Берману, что его призывают в армию. В ответном письме Л. Берман получение стихов подтвердил. Журнал «Голос жизни» вскоре был закрыт, но Л. Берман рукописи присланных есенинских стихов сохранил.
   После революций 1917 годы был близок к эсерам, в 1918 году, во время эсеровского мятежа был арестован в качестве заложника, но не пострадал. В том же году добровольцем поступил в Красную Армию, в автомобильные части 7-й армии Западного фронта. В 1920-1921 годах работал секретарем в Петроградском отделении Всероссийского Союза поэтов. Узнав о приезде С. Есенина в Ленинград, Л. Берман навещает его в гостинице «Англетер», но в номере он застал пьяную компанию и спящего поэта. «В огорчении стоял я и глядел на него, — писал Л. Берман. — Какой-то человек средних лет с начинающейся полнотой, вроде какого-то распорядителя, подошел ко мне. «Вы к Сергею Александровичу? — спросил он и, видя, что я собираюсь уходить, добавил: — Сергей Александрович скоро проснутся». На следующее утро Л. Берман хотел повторить свой визит, но поэт И. Садофьев сказал ему о смерти С. Есенина. Эти сведения некоторые есининоведы берут под сомнение.
   Во второй половине 1920-х годов работал в газете «Ленинские искры», руководил пионерской радиопередачей. В 1929 году «Красная газета» командировала его в «карскую экспедицию» (ледокол «Красин» в сопровождении нескольких судов должен, обогнув Скандинавию, найти проход через льды к устьям сибирских рек), о которой он оставил путевые заметки. В годы Великой Отечественной войны был мобилизован и определён рядовым в караульную роту в Москве. О встречах и сотрудничестве С. Есенина в журнале Л. Берман рассказал в кратких воспоминаниях, опубликованных в статье Т. Конопацкой «Неизвестные стихи Сергея Есенина» («Звезда», 1975). Умер Берман в 1980 году в Москве.

Георгий Якулов — «…он один из величайших поэтов России».

«…он один из величайших поэтов России»

Yakulov 2   Художник-авангардист, график и скульптор Георгий Богданович Якулов (1884–1928) родился в армянской семье в Тбилиси в семье адвоката. Якулов окончил Лазаревский Восточный институт. В 1901 году он твёрдо решил, что хочет быть художником и два месяца занимался в мастерской К.Ф. Юона. Вскоре он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1903 году был взят в армию, служил на Кавказе, участвовал в Русско-японской войне, вернулся в Москву после ранения под Харбином. В 1905 году Георгий приступил к самостоятельному художественному творчеству. Многие свои произведения он представлял на московских выставках «Союза русских художников» и «Мира искусства». До войны 1914 года часто бывал за границей, дружил с парижскими художниками. Увлекался итальянским Ренессансом. Познакомился с китайской, африканской художественной культурой и под такими разными влияниями сформировался как оригинальный художник.
   В 1918 году Георгий Якулов познакомился и подружился с Сергеем Есениным, долгие годы был одним из близких его друзей. Вместе стояли они у истоков имажинизма. Г. Якулов — соавтор «Декларации» имажинистов и «Обращения имажинистов». Художник кино Василий Комарденков вспоминал: «Подружившись с Георгием Богдановичем Якуловым, Сергей Есенин приходил к нему в мастерскую запросто, иногда оставался ночевать. Оно и понятно. В Георгии Богдановиче он встретил верного, доброго, очень талантливого, хорошо знающего искусство и литературу друга». В 1918 году Г. Якулов выполнил литографию к стихотворению С. Есенина «Осень» из цикла «Голубень». 27 марта 1919 года Г. Якулов, С. Есенин и другие гости Московского Дворца Искусств подписали поздравительный адрес в честь 50-летия со дня рождения М. Горького. С. Есенин, Г. Якулов, А. Мариенгоф в 1919 году сфотографировались. Г. Якулов нарисовал портрет поэта, под которым рукой поэта написано: «Лик Есенина». Jakulov Lik EseninaЭтот портрет Г. Якулов подарил после смерти С. Есенина его жене С.А. Толстой-Есениной с дарственной надписью: «Жене друга своего подносит Георгий». Акварель изображает поэта крестьянским юношей со щенком на руках. Над головой поэта нимб, как у святых на иконах. За плечом — крыло, легкое, облачное, воздушное. По мнению Г.И. Авериной, сюжет этого рисунка можно трактовать так: Есенин — апостол, вождь имажинизма. Как любой апостол в иконописи, герой здесь держит в руках атрибуты-символы, раскрывающие его главное назначение в обществе — любовь к поэзии (книга) и животным (собака). В 1920-е годы Г. Якулов возглавлял мастерскую театрально-декоративной живописи ВХУТЕМАСа. Художник в это время сделал набросок портрета Есенина. Карандашный рисунок, хранящийся в ГЛМ, остался незавершенным. Но среди сохранившихся прижизненных портретов Есенина этот выделяется достоверностью и мастерством. В 1921 году Г. Якулов стал одним из членов Верховного Совета ордена имажинистов, входил в состав Центрального Комитета Действующего Искусства. Г. Якулов художественно оформлял кафе «Стойло Пегаса». И.И. Старцев писал: «По стенам роспись художника Якулова и стихотворные лозунги имажинистов». «Для того чтобы придать «Стойлу» эффективный вид, — вспоминал М. Ройзман, — известный художник-имажинист Георгий Якулов нарисовал на вывеске скачущего «Пегаса» и вывел название буквами, которые как бы летели за ним. Он же с помощью своих учеников выкрасил стены кафе в ультрамариновый цвет, а на них яркими желтыми красками набросал портреты его соратников-имажинистов и цитаты из написанных ими стихов».
   Летом 1921 года Г. Якулов присутствовал на читке поэтом поэмы «Пугачев». В. Мейерхольд высказал пожелание поставить поэму в своем театре. Создать декорации к спектаклю В. Мейерхольд поручил Г. Якулову, а переписать сцену могильщиков — В. Маяковскому. После издания поэмы «Пугачев» С. Есенин с дарственной надписью подарил книгу Г. Якулову. 3 октября 1921 года в студии Г. Якулова С. Есенин познакомился с Айседорой Дункан, ставшая его женой. На этой дружеской встрече Якулов сказал: «Я хочу предложить тост за Сергея Александровича Есенина. И не потому, что он мой близкий друг, и не потому, что в прошлом месяце ему исполнилось 26 лет и он на год старше меня, и не потому что он один из величайших поэтов России и один из основоположников имажинизма… И мы, окидывая пройденный путь Есенина, видим, как много он сделал за эти десять лет, подарив нашим читателям прекрасны стихи, которые так и ложатся на музыку». Есенин и Дункан отправились в длительную зарубежную поездку в Европу и США. Из-за границы С. Есенин передает в письмах А. Мариенгофу приветы Жоржу Якулову. Г. Якулов участвовал в проекте на памятник 26-ти бакинским комиссарам. С. Есенин был знаком с замыслами художника, это сыграло не последнюю роль в решении поэта посвятить свою поэму скульптору. В сентябре 1924 года «Баллада о двадцати шести» публикуется с посвящением «С любовью — прекрасному художнику Г. Якулову».
   Встречи Г. Якулова и С. Есенина продолжались до последних дней жизни поэта. Осенью 1925 года в мастерской Г. Якулова С. Есенин встречался с наркомом просвещения А.В. Луначарским. Г. Якулов входил в состав комитета по увековечиванию памяти С.А. Есенина. В 1927 году по заказу С. Дягилева Якулов осуществил постановку балета С. Прокофьева «Стальной скок» в Париже. Этот спектакль должен был явить Европе образец революционного искусства современной России. В эти годы Якулов продолжал работать для театров Москвы, Эривани и Тифлиса. В последние годы жизни Якулов все более активно включается в культурную жизнь Армении. Умер художник 28 декабря 1928 года в Ереване от воспаления легких. Его тело торжественно сопроводили в Москву и похоронили на Ваганьковском кладбище. Картины Якулова ныне хранятся в музеях Парижа, Москвы, Еревана и в других музеях мира.

Георгий Устинов — «Есенин — самый яркий, самый одаренный поэт переходной эпохи и самый неисправимый психо-бандит».

«Есенин — самый яркий, самый одаренный поэт переходной эпохи и самый неисправимый психо-бандит»

Ustinov   Прозаик и критик Георгий Феофанович Устинов (1882–1932) родился в Балахнинском уезде Нижегородской губернии в семье раскольников. После школы попал в церковно-приходское училище села Кантаурово Семеновского уезда, за богохульство был исключен из церковно-приходской школы. «Там решили, — вспоминал Г. Устинов, — меня напихать катехизисом, как мешок опилками. Но в этом училище за незнание Закона Божьего был изгнан из общежития…». Отсюда и началось его скитальчество, бродяжил, голодал, работал сначала водоливом, потом на текстильной фабрике, матросом на волжском буксирном пароходе «Братья Плехановы», участвовал в революционных событиях 1905 года, был арестован. С 1907 года начинается его журналистско-литературная деятельность, он сотрудничал в газетах «Судоходец», «Волгарь», «Нижегородский листок». О литературной деятельности Г. Устинова узнал Максим Горький, который в письме подбодрил начинающего прозаика. В 1916 году Устинов переезжает в Москву.
   Г. Устинова познакомил с С. Есениным в конце 1918 года писатель Василий Каменский. «Здесь я впервые встретил его (Есенина) в поддевке, — вспоминал Г. Устинов, — с шарфом, два раза перекинутым вокруг шеи, в аккуратных «гамбургских» сапогах с прямыми голенищами, немного робкого на вид, всему улыбающегося, немного смешного «старого» стилизованного деревенского грамотного юношу, попавшего в большой город за счастьем». По признанию самого Есенина, Г. Устинов был одним из его лучших друзей. «Мы с Жоржем ведь очень старые друзья», — писал Сергей Есенин в одном из писем. Г. Устинов вспоминал: «В начале 1919 года Сергей Есенин жил у меня в гостинице «Люкс», бывшей тогда общежитием Наркомвнудела, где я имел две большие комнаты (№ 291). Мы жили вдвоем. И во всех сутках не было ни одного часа, чтобы мы были порознь». Активное творческое сотрудничество проявилось после утверждения в 1919 году Г. Устинова редактором новой еженедельной газеты «Советская страна». В этой газете Г. Устинов в статье «Гармония образов» (1919) отмечал: «Сергей Есенин шлифует свои образы тщательно. Он хороший, терпеливый мастер, очень любит работу, и в особенности ту, которая выходит из его рук. Это — творец бесчисленного количества образов, поэт-индивидуалист, уверенный в себе, немного символист, немного декадент. Но от декадентов он резко отличается тем, что они — поэты звука, в то время как Есенин — поэт образа. И только в некоторых местах он очень удачно сочетает звуки и образы, как, например, в стихотворении «Осень»:

Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гриву.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг ее подков.

Схимник-ветер шагом осторожным
Мнет листву по выступам дорожным
И целует на рябиновом кусту
Язвы красные незримому Христу.

   В 1920 году в Москве издается книга Г. Устинова полная дифирамбов о Л. Троцком «Трибун революции». Г. Устинов всегда оценивал любого поэта и писателя за его вклад в революционную борьбу. Г. Устинов одобрял стремление Есенина поэтически продвинуть российскую революцию за пределы страны. Этот космический взгляд находит отражение в есенинской поэме «Пантократор». 1 февраля 1920 года в омской газете «Советская Сибирь» Г. Устинов писал: «Человек-Гражданин мира — вот есенинский идеал, коллективное творческое всех во всем — вот идеал есенинского строительства мирового общежития. В «Пантократоре»… Есенин больше всего сказался как революционер-бунтарь, стремящийся покорить к подножию Человека-Гражданина мира не только Землю, но и весь мир, всю природу. Он верит в неисчерпаемый источник человеческих сил и талантов, верит в непобедимую силу коллективного творчества, — силу, которая, если захочет, то может вывести Землю из её орбиты и поставить на новый путь…». Г. Устинов в 1920 году вошел в Высший совет писателей-коммунистов «Литературный фронт». После этого его критические оценки поэзии Есенина становятся жесткими, так в 1920 году С. Есенин представил в Госиздат РСФСР сборник «Телец». Книга дошла до верстки и была направлена на рецензию Г. Устинову, в результате книга не была издана. Г. Устинов нелестно отзывался об имажинистах, считая их сектой поэтов, имажинистский период в творчестве Есенина он всегда оценивал отрицательно. В журнале «Вестник работников искусства» (1921) Г. Устинов в статье «Литература и революция» писал: «Имажинистов немного: едва ли наберется всего два десятка. Но в этой десятке необходимо произвести серьезный отбор. Можно было бы даже поставить вопрос так: или действительный, настоящий имажинист только один Есенин, или же все остальные девять — имажинисты, а Есенин попал в эту компанию по недоразумению». В газете «Терек» (1922) Г. Устинов положительно оценивал творчество С. Есенина: «Ему удаются новые индустриальные образы не хуже его старых — деревенских. Для него революция победила всё косное, отсталое, подняла всё лучшее из глубин народных масс». Он высокого отозвался о вкладе Есенина в русскую поэзию. «По тому, как Есенин усовершенствовал стих, — писал Г. Устинов, — как расширил рамки ритма, рифмы, десонанса, приблизил поэтическую форму к высшей художественной форме прозы, как путем образа достиг наивысшей степени четкой и художественной выразительности, — уже по одному этому даже сейчас, когда его творчество еще не развернулось во всю ширь и мощь, — Есенина можно назвать первоклассным европейским поэтом. В форме он достиг многого, содержание придет к нему вместе с новой культурой, которая уже захватила его и сделала его даже сейчас уже едва ли не одним из самых просвещенных русских писателей».
   Но постепенно у Устинова меняется оценка есенинского творчества. Намекая на есенинские слова, что «самые лучшие поклонники нашей поэзии проститутки и бандиты», Г. Устинов 6 сентября 1922 года в газете «Известия ВЦИК» в статье «Не с того конца», приводя стихотворение «Я последний поэт деревни», отнес «безнадежно погибшего гениального» Есенина к вождям поэтов-меланхоликов», выразителем кризиса индивидуализма, который назван автором «психо-бандитизмом», вызванный «крестьянским собственническим сознанием». Г. Устинов писал: «Уличный обыватель и проститутка с Тверского бульвара, еще недавно являвшие собою «социальную базу» для известного сорта «модных поэтов», пресытившись, отошли… Ушла в прошлое дедовская Русь, и вместе с нею, с меланхолической песней, отходят её поэты… Есенин — самый яркий, самый одаренный поэт переходной эпохи и самый неисправимый психо-бандит». Сделал вывод, что «есенинский «двенадцатый час» пробил потому, что «этот час пробил его деревне». В последующих публикациях Г. Устинов не меняет своей оценки. В книге «Литература наших дней» (1923), в главе «Осуждены на погибель» он писал: «Теперь уже совершенно очевидно, что если в творчестве Есенина не произойдет поворота, его поэтический путь можно считать законченным… Всего вероятнее, что та форма, которую дал Есенин стиху, останется и воскреснет в другом поэте, который вольет в неё новое содержание. Это и будет его заслугой. Содержание вместе с Есениным отойдет — да уже не отошло ли? — в прошлое. Вместе с дедовской Русью, вместе с ушедшей эпохой буржуазного субъективизма и псевдопугачевщины. Классовая борьба продолжается…». 21 апреля 1924 года в ленинградской газете «Последние новости» Г. Устинов даст Есенину жесткую характеристику: «Оторвался от деревни, пропел ей «Сорокоуст», не пристал к городу — и скитается, как Пугачев, бандитом-психобандитом — по взбудораженной земле».
   С. Есенин встретился с Г. Устиновым во время своего приезда в Ленинград в начале ноября 1925 года, читал ему новые стихотворения, поэму «Чёрный человек». Во время последней поездки в Ленинград С. Есенин поселился в «Англетере», где проживал Г. Устинов с женой, активно с ними общался. Теплых отношений между ними уже не было. Г. Устинов считал, что «Есенин вообще был очень хитер и подозрителен». О последнем дне жизни поэта Г. Устинов писал: «Весь этот самый последний день Есенин был для меня мучительно тяжел. Наедине с ним было нестерпимо оставаться, но и как-то нельзя было оставить одного, чтобы не нанести обиды. Я пришел к нему днем. Есенин спал при спущенных шторах. Увидев меня, он поднялся с кушетки, пересел ко мне на колени, как мальчик, и долго сидел так, обняв меня одной рукою за шею. Он жаловался на неудачно складывающуюся жизнь. Он был совершенно трезв. Потом в комнату пришли. Есенин пересел на стул, читал стихи, и опять — «Чёрного человека». Тяжесть не проходила, а как-то усиливалась, усиливалась до того, что уже было трудно её выносить… Под каким-то предлогом я ушел к себе». В трагическую ночь С. Есенин стучался в номер к Устиновым, но те сказали, что уже поздно и отправили его спать. В «Красной газете» от 29 декабря 1925 года в статье Г. Устинова «Сергей Есенин и его смерть» впервые было напечатано стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…». Г. Устинов в 1932 году при невыясненных обстоятельствах неожиданно покончил с собой. Возможно, он понимал, что ждёт его после того, как его покровитель Лев Троцкий был объявлен в стране «врагом народа».

Дмитрий Семеновский — «Мертвых стихов у Есенина нет. Каждый его стих — с крыльями».

«Мертвых стихов у Есенина нет. Каждый его стих — с крыльями»

Semenovsky   Поэт Дмитрий Николаевич Семеновский (1894–1960) родился в селе Меховицы Ковровского уезда Владимирской губернии в семье священника, Учился в церковноприходской школе, затем в Шуйском духовном училище и Владимирской духовной семинарии. За участие в забастовке исключён из семинарии без права поступления в высшие учебные заведения. Посылает несколько стихотворений на отзыв Горькому и получает из Капри обнадеживающий ответ: «Искра божья у Вас, кажется, есть. Раздувайте ее в хороший огонь».
   В 1913-1915 годах посещал Народный университет Шанявского в Москве, где познакомился с Сергеем Есениным. За учёбу платил Максим Горький, общение и переписка с ним продолжались до 1935 года и сыграли решающую роль в биографии Семёновского. В воспоминаниях Д. Семеновский опишет свое впечатление от первой встречи: «На одной из вечерних лекций я очутился рядом с миловидным пареньком в сером костюме. Он весь светился юностью, светились его синие глаза на свежем лице с девически-нежной кожей, светились пышные волосы, золотистыми завитками, спускавшимися на лоб. Лекция кончилась. Не помню, кто из нас заговорил первым, но только через минуту мы разговаривали как старые знакомые. Юноша держался скромно и просто. Доверчивая улыбка усиливала привлекательность его лица. Он рассказал, что пишет стихи и печатается в журналах для детей. В доказательство он раскрыл пахнущий свежей краской номер журнала. Стихи мне понравились. Были в них какие-то необычные изгибы и повороты поэтической фразы. Под стихами стояла подпись: Сергей Есенин. (…) Есенину было лет девятнадцать с чем-то, он был моложе меня только года на полтора, но казался мне почти мальчиком». Д. Семеновский неодобрительно отзывался о прозаических произведениях С. Есенина. В письме М. Горькому в июле 1916 года, он писал: «В «Северных записках» была повесть Есенина «Яр», удивительно, как только её напечатали! Черт знает что творится теперь в литературе… Как не стыдно Сакулину хвалить такие стишки, как:

Я странник улогий!
В кубетке сырой
Пою я о боге
Касаткой степной».

   В ответном письме М. Горький выразил согласие: «Есенин написал плохую вещь, это верно». В феврале 1919 года приехавший из Иваново-Вознесенска в Москву Д. Семеновский посещает Есенина в его комнате в Козицком переулке, остается на ночь. При прощании подарил Д. Семеновскому два своих сборника. «В новых сборниках Есенина, — писал Д. Семеновский, — встречались такие жемчужины, как стихотворения: «Нивы сжаты, рощи голы…», «Закружилась листва золотая…» и др. Приходилось только удивляться, как за короткий срок он так далеко шагнул в своем развитии…».
   Общность интересов С. Есенина и Д. Семеновского определились в оценке роли частушек. «Народные песенки-частушки, — писал Д. Семеновский, — есть одно из лучших и самых полных отражений жизни народа». С. Есенин собирал частушки, предполагал написать книжку стихов под названием «Гармоника». Д. Семеновский был членом кружка пролетарских поэтов при Иваново-Вознесенской газете «Рабочий край» Деятельностью кружка интересовался В.И. Ленин. Входил также в московскую группу литераторов «Перевал». Д. Семеновский стал критически относиться к крестьянским поэтам. В газете «Рабочий край» (1918) в статье «Поэзия пролетариата» писал: «Не будем говорить о так называемых «поэтах-народниках» из «Знамени труда», к числу которых принадлежат: «Н. Клюев, С. Есенин, П. Орешин и другие. Под величавый шаг восставших масс, под пестрый вихрь великих событий, они, подобно канатным плясунам, стремясь обратить на себя внимание, принимают неестественные позы… С. Есенин изображает себя пророком: «…я по библии — пророк Есенин Сергей» — хочет «выщипать у Бога бороду»… Не об этих фиглярах от поэзии мы будем говорить». В 1918 году в газете «Рабочий край» Д. Семеновский напечатал отрицательную рецензию на сборник С. Есенина «Голубень», где писал: «За последние годы в русской поэзии появилась целая школа так называемых «поэтов-народников», ничего общего с народом, однако, не имеющих. Их творчество от подлинно народного творчества отличается так же резко, как опереточный мужичек в шелковой рубахе и плисовых шароварах отличается от настоящего мужика в рваной сермяге и с изуродованными работой руками. Их стихи — утрированный лубок, пряник в сусальном золоте». К таким поэтам рецензент относил С. Есенина. Тем не менее, он вынужден был заметить, что «Есенину нельзя отказать в таланте. В сборнике есть строчки почти прекрасные. Иногда поэт обнаруживает тонкую наблюдательность…», к таковым относились стихотворения «Край ты мой заброшенный…», «За темной прядью перелесиц…» и «Лисица». С. Есенин, ознакомившись с рецензией, имел беседу с её автором, после которой Д. Семеновский признавался: «Впрочем, должно быть, моя критика не задела Есенина…». Д. Семеновский считал, что творчество С. Есенина слишком интимно, что простые читатели — рабочие и крестьяне — не смогут понять, например, такого выражения из есенинского стихотворения «Тучи с ожерёба» (1917), как:

Пухнет Божье имя
В Животе овцы

   Д. Семеновский написал пародию «Баешники-балалаешники» на есенинскую «Инонию»:

Рaзве я Есенин?
Я — пророк Илья.
Стих мой дрaгоценен.
Молодчинa я!

   11 марта 1920 года в статье «Сергей Есенин» Д. Семеновский писал: «Последние стихотворения, вошедшие в имажинистский сборник «Плавильня слов». Они немного похожи на фетовские мотивы, но на свой, есенинский лад. Сближает с Фетом Есенина и кажущаяся небрежность языка, и его воздушность, его прихотливость. Очень удачно клюевское сравнение есенинского стиха с ветром. Мертвых стихов у Есенина нет. Каждый его стих — с крыльями». В «Прожекторе» (1926) Д. Семеновский напечатал стихотворение «Прощай (Памяти С. Есенина)» («Прощай! Так редко мы с тобой…»:

Прощай! Так редко мы с тобой
Друг другу «здравствуй» говорили!
Увы, дороги наши были
Всегда разделены судьбой.
Лишь в пору юности они
Сошлись у сладкого истока.
Но как далёко, как далёко
Те затуманенные дни.
Не чаять встреч, не ждать стихов,
Не видеть вновь улыбки лунной.
Над головой золоторунной
Навис кладбищенский покров.
Ты не покинешь мрачный край,
Куда ушел, тоской гонимый,
Не скажешь «здравствуй» ни любимой,
Ни другу близкому. Прощай!

   В 1933 году Д. Семеновский был арестован, но спасло вмешательство Горького. В 1934 году был делегатом I Всесоюзного съезда советских писателей. С начала 1930-х годов занимался стихотворным переводом «Слова о полку Игореве». Перевод был опубликован в 1939 году. Всего издал 40 сборников стихов. Скончался Д. Семеновский 10 марта 1960 года в Иваново. Похоронен на Сосневском кладбище.

Алексей Ремизов — «Божьему человеку …от российского парня Сергея Есенина».

«Божьему человеку …от российского парня Сергея Есенина»

Remizov   Писатель Алексей Михайлович Ремизов (1877–1957) родился в Москве в купеческой семье. В 1895 году он окончил Московское Александровское коммерческое училище и поступил на Физико-математический факультет Московского университета. Студентом был арестован за сопротивление полиции во время демонстрации и на 6 лет сослан на север России. Вернувшись из ссылки в 1905 году в Санкт-Петербург, А. Ремизов начал активную литературную деятельность. Первая публикация произведения А. Ремизова состоялась в 1902 году. Вологодская газета «Курьер» под псевдонимом «Н. Молдаванов» напечатала его «Плач девушки перед замужеством». Писателя причисляли к символизму (и более широко — модернизму), примыкая к модернистскому крылу русской литературы, А. Ремизов не причислял себя к какой-либо конкретной литературной школе или группировке.
   С. Есенин познакомился с А. Ремизовым в свой первый приезд в Петроград в марте 1915 года. Поэт неоднократно бывал у него в гостях. Встречи продолжались и после возвращения С. Есенина в Петроград осенью 1915 года. А. Ремизов вспоминал: «В эту квартиру за Клюевым придет в нескладном «спинжаке» ковылевый С.А. Есенин и будет ласково читать о «серебряных лапоточках». В декабре 1915 года С. Есенин передал три «Николинских притчи», которые после их переделки были опубликованы А. Ремизовым. В 1915 году С. Есенин посвятил А.М. Ремизову стихотворение «Лисица»:

На раздробленной ноге приковыляла,
У норы свернулася в кольцо.
Тонкой прошвой кровь отмежевала
На снегу дремучее лицо.

Ей все бластился в колючем дыме выстрел,
Колыхалася в глазах лесная топь.
Из кустов косматый ветер взбыстрил
И рассыпал звонистую дробь.

Как желна, над нею мгла металась,
Мокрый вечер липок был и ал.
Голова тревожно подымалась,
И язык на ране застывал.

Желтый хвост упал в метель пожаром,
На губах — как прелая морковь…
Пахло инеем и глиняным угаром,
А в ощур сочилась тихо кровь.

   В апреле 1915 года в альбом А. Ремизова был вклеен беловой автограф есенинского стихотворения есенинского стихотворения «Калики»:

Проходили калики деревнями,
Выпивали под окнами квасу,
У церквей пред затворами древними
Поклонялись пречистому Спасу.

Пробиралися странники по полю,
Пели стих о сладчайшем Исусе.
Мимо клячи с поклажею топали,
Подпевали горластые гуси.

Ковыляли убогие по стаду,
Говорили страдальные речи:
«Все единому служим мы господу,
Возлагая вериги на плечи».

Вынимали калики поспешливо
Для коров сбереженные крохи.
И кричали пастушки насмешливо:
«Девки, в пляску! Идут скоморохи!»

   А. Ремизов подарил С. Есенину пять книг, в том числе сборник рассказов «Подорожье» (1913) с автографом «Сергею Александровичу Есенину Алексей Ремизов 15 IV 1915» и четыре тома из восьмитомника 1910–1912 годов. На каждой книге А. Ремизов написал: «Сия книга принадлежит Сергею Есенину». 30 января 1916 года Есенин подарил Ремизову «Радуницу» с надписью: «Алексею Михайловичу Ремизову. Божьему человеку, … от российского парня Сергея Есенина». В 1916 году А. Ремизов редактировал сборник «Пряник осиротевшим детям» (1916), в котором С. Есенин напечатал стихотворение «Весна на радость не похожа…»:

Весна на радость не похожа,
И не от солнца желт песок.
Твоя обветренная кожа
Лучила гречневый пушок.

У голубого водопоя
На шишкоперой лебеде
Мы поклялись, что будем двое
И не расстанемся нигде.

Кадила темь, и вечер тощий
Свивался в огненной резьбе,
Я проводил тебя до рощи,
К твоей родительской избе.

И долго, долго в дреме зыбкой
Я оторвать не мог лица,
Когда ты с ласковой улыбкой
Махал мне шапкою с крыльца.

   Октябрьскую революцию А. Ремизов принял как трагический факт ломки тысячелетней российской государственности и культуры, публикуя в ноябре 1917 года «Слово о погибели Земли Русской». В годы революции и последующие годы военного коммунизма Ремизов оставался в Петрограде, хотя политически был настроен антибольшевистски. Некоторое время служил в театральном отделе Наркомпроса с В. Мейерхольдом. Участвует с Есениным в организации Артели художников «Сегодня». А. Ремизов остался жить в Петрограде, пытается сохранить дружеские связи с переехавшим в Москву поэтом. 17 августа 1920 г. писал Есенину: «Дорогой Сергей Александрович! Что же вы забыли обо мне — книжков не присылаете. Всё жду, и всё нет». В последующие годы С. Есенин передавал приветы А. Ремизову, но писательские контакты между ними не восстановились. У них наметились принципиальные расхождения в оценке действительных событий в России. Летом 1921года Ремизов выехал на лечение в Германию — «временно», как верил писатель, однако вернуться обратно ему было не суждено. В ноябре 1923 года Ремизов переехал, из Берлина в Париж, в котором провёл всю свою оставшуюся жизнь. В эмиграции Ремизов продолжал много писать, наиболее известными стали его художественные воспоминания о жизни в Петербурге и революции — «Взвихрённая Русь», и «Подстриженными глазами». В 1936-1946 годах произведения А. Ремизова на русском языке не издавались. В конце жизни получил советское гражданство. Умер Алексей Михайлович Ремизов в 1957 году, похоронен в Париже на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Яков Блюмкин — «Я — террорист в политике, а ты, друг, террорист в поэзии!».

«Я — террорист в политике, а ты, друг, террорист в поэзии!»

Blyumkin   Сотрудник ВЧК, разведчик, террорист один из создателей советских разведывательных служб Яков Григорьевич Блюмкин (Симха-Янкев Гершевич Блюмкин) (1890–1929) родился в Одессе на Молдаванке в семье мелкого торговца. Блюмкин писал: «В условиях еврейской провинциальной нищеты, стиснутый между национальным угнетением и социальной обездоленностью, я рос, предоставленный своей собственной детской судьбе». В 1913 году закончил еврейскую начальную школу, которой руководил «дедушка еврейской литературы» Менделе Мойхер-Сфорим. Трудовую деятельность начал в лавке отца помощником приказчика. Но вскоре связался с бандой знаменитого Мишки Япончика и занялся настоящей уголовщиной. Участвовал в отрядах еврейской самообороны против погромов в Одессе. В 1917 году Блюмкин вступил в партию левых эсеров, где быстро сделал карьеру. В самом начале 1918 года командовал революционным «Железным отрядом». В феврале 1918 года двадцатилетнего одессита приняли на работу в Московскую ВЧК, а уже в мае назначили началь¬ником отдела по борьбе с иностранным шпионажем. В этом качестве летом 1918 года он совершил налет на германское посольство. Партия левых эсеров планировала осуществить государственный переворот, отстранить от власти большевиков, разорвать Брестский мир и объявить войну Германии. Для этого требовалось организовать крупномасштабную провокацию. Блюмкин вошел в историю именно покушением на германского посла графа Вильгельма фон Мирбаха в июле 1918 года. Теракт стал сигналом для начала вооруженного эсеровского мятежа. Но большевики его жестко подавили. Ленин приказал установить на Воробьевых горах тяжелые гаубицы, которые в клочья разнесли штаб-квартиру мятежников. Во время обстрела погибло 300 человек, а еще 700 левых эсеров отловили на улицах и тут же растеряли. Как ни странно, Блюмкина среди них не оказалось. Каким-то чудом он выскользнул из кольца, покинул Москву и перебрался в Киев. Блюмкин за убийство германского посла не был наказан, его помиловали и он в дальнейшем оказался среди приближенных в штабе Л. Троцкого. Вернувшись в Москву, Блюмкин издал книжку о Дзержинском и стал его фаворитом в ЧК. По личной рекомендации Дзержинского Блюмкин вступил в РКП(б), и был направлен на учёбу в Академию Генерального штаба РККА на восточное отделение, где готовили работников посольств и агентуру разведки. У Блюмкина установились тесные связи с московской богемой. В числе близких его знакомых значился и поэт Сергей Есенин.
   Личное знакомство С. Есенина и Я. Блюмкина произошло в 1918 году. В. Ходасевич вспоминал: «…весной 1918 года Алексей Толстой вздумал справлять именины. Созвал всю Москву литературную: «Сами приходите и вообще публику приводите». Собралось человек сорок, если не больше. Пришёл и Есенин. Привёл бородатого брюнета в кожаной куртке. Брюнет прислушивался к беседам. Порой вставлял словцо, и не глупое. Это был Блюмкин, месяца через три убивший графа Мирбаха, германского посла. Есенин с ним, видимо, дружил». Летом 1919 года поэты-имажинисты завязывают тесные дружеские отношения с сотрудником Политуправления Реввоенсовета Республики Я. Блюмкиным. По мнению А. Мариенгофа, в этот период «Блюмкин был лириком, любил стишки, любил свою и чужую славу». 24 сентября 1919 года Я. Блюмкин с другими имажинистами подписал «Устав Ассоциации вольнодумцев в Москве». 25 октября 1920 года после ареста С. Есенина на квартире Кусиковых добивается его освобождения под свое поручительство. Об их отношениях можно судить по сохранившемуся автографу на отдельном листе, вырванном из неизвестного сборника, предположительно «Радуницы» (1921): «Тов. Блюмкину с приязнью на веселый вспомин рязанского озорника. Сергей Есенин. Москва. Стойло. 26 янв. 21 г.». Встречи продолжались и после возвращения С. Есенина из-за границы. Блюмкин оказывал Есенину покровительство, но отношения между ними не были ровными. Поэт иногда срывался и в лицо высказывал Блюмкину все, что он думает о ЧК, большевиках и советской власти. До поры до времени подобное поведение сходило поэту с рук. «Я — террорист в политике, — однажды сказал он Есенину, — а ты, друг, террорист в поэзии!». В 1920-е годы Блюмкин был одним из самых известных людей Советской России. В 1923 году Я. Блюмкин помог встретиться С. Есенину с Л. Троцким, который обещал содействие в издании журнала, но в дальнейшем отношение к Есенину стало меняться в худшую сторону. При чтении поэтом «Москвы кабацкой» присутствовавший Я. Блюмкин обвинил автора в упадничестве. Столкновение произошло во время встречи 7 сентября 1924 года на Кавказе, когда Я. Блюмкин приревновал С. Есенина к своей любовнице, сотруднице ОГПУ Лизе Горской (урождённой Лиза Розенцвейг), стал угрожать поэту пистолетом. Возможно, что охлаждение в отношениях между Сергеем Есениным и Яковом Блюмкиным объяснялось знанием им проводимого чекистами расследования против крестьянских поэтов, среди которых оказался близкий друг Есенина поэт А. Ганин, арестованный и расстрелянный по обвинению в заговоре против советской власти в марте 1924 года. Не мог Я. Блюмкин быть равнодушным и к высказываниям С. Есенина в адрес своего покровителя Л. Троцкого в «Стране негодяев», где он был выведен под именем комиссара Чекистова — циника, презирающего свой народ, преклоняющегося перед Западом, ненавидящего культуру. Блюмкиным была тайно налажена связь с высланным из СССР Л. Троцким. В 1929 году состоялась их беседа. Блюмкин был арестован по доносу любовницы Блюмкина о связях с Л. Троцким. Он пытался бежать за границу. Был арестован после погони со стрельбой на улицах Москвы. 3 ноября 1929 года дело Блюмкина было рассмотрено на судебном заседании ОГПУ (судила «тройка» — Вячеслав Менжинский, Генрих Ягода, Меер Трилиссер). Блюмкин обвинялся по статьям 58–10 и 58–4 (контрреволюционная деятельность) Уголовного кодекса РСФСР. Менжинский и Ягода голосовали за смертную казнь, Трилиссер против. Приговор гласил — «За повторную измену делу пролетарской революции и Советской власти, за измену революционной чекистской армии». На восемнадцатый день после своего ареста Блюмкин был приговорен к расстрелу, и приговор был немедленно приведен в исполнение 3 ноября 1929 года. Якова Блюмкина реабилитировали в 1956 году.

{slider

Василий Казин — «Знать, не смог ты, друг, найти покою».|blue}

«Знать, не смог ты, друг, найти покою»

Kazin   Поэт Василий Васильевич Казин (1898–1981) родился в Москве в семье водопроводчика. Познакомился с С. Есениным в 1919 году. Их творческие и деловые контакты продолжались до гибели Есенина. В. Шершеневич писал: «Многое у Есенина, конечно, заимствовал и начинающий тогда Казин, стихи которого о кирпичах и Пресне мы усиленно рекламировали». Он входил с С. Есениным в литературно-художественный кружок «Звено», на заседании которого оба читали свои произведения, участвовали в диспутах. Казин и Кириллов со своих пролеткультовских позиций утверждали, что «вышел на арену новый класс, и он создаст свою жизнь, свою культуру и литературу». С. Есенин убеждал, что нужно говорить о свободной поэзии и её следует рассматривать как поэзию образа. В августе 1920 года во время поездки по югу России в Ростове-на-Дону после проведения одного из поэтических вечеров местного Пролеткульта С. Есенин, В. Казин сфотографировались с другими поэтами. С1923 года В. Казин работает редактором отдела поэзии издательства «Круг». Книга стихов «Рабочий май» (1922) принесла В. Казину известность. С. Есенин сдержано оценил сборник. В апреле 1923 г. он писал из Парижа А. Мариенгофу: «Боже! Какой оказался маленький Казин. Читал «Май» и поставил 2. При таких обещаниях так не делают». С. Есенина и В. Казина связывала не только дружба, но и близкое литературное общение. В. Казину лирика С. Есенина была близка по своей сути и духу. После возвращения из-за рубежа С. Есенин продолжал встречаться с В. Казиным. Они сфотографировались при встрече в редакции газеты «Известия» 15-17 мая 1924 года. Через В. Казина С. Есенин поддерживал деловые отношения с журналами и издательствами. «Милый Вася! — писал он В. Казину, — Тысячу приветов тебе и тысячу лучших пожеланий. Будь другом, милый! Устрой мне с этой вещью гонорар в 10 червонцев. В ней 90 строк. О тебе я думаю все это время очень много. Был в Сестрорецке и уверен, что тебе понравится. С комнатой устроить очень легко и жить будет куда дешевле Москвы! Если ты еще не раздумал, то приезжай прямо ко мне. Я сейчас один во всей квартире». Речь шла о стихотворении «Русь советская». В. Казин вспоминал, что деньги Есенину выслали, поэму напечатали в «Красной нови». В. Казин и С. Обрадович редактировали «Антологию революционной поэзии» (1924), в которой было опубликовано есенинское стихотворение «Товарищ»:

Он был сыном простого рабочего,
И повесть о нем очень короткая.
Только и было в нем, что волосы, как ночь,
Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера
Гнул спину, чтоб прокормить крошку;
Но ему делать было нечего,
И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая,
Ни мышей, ни мух не слышала,
А Христос сидел на руках у Матери
И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
Грустно стучали дни, словно дождь по железу.
И только иногда за скудным обедом
Учил его отец распевать марсельезу.

«Вырастешь,— говорил он,— поймешь…
Разгадаешь, отчего мы так нищи!»
И глухо дрожал его щербатый нож
Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым
Окном —
Два ветра взмахнули
Крылом;

То с вешнею полымью
Вод
Взметнулся российский
Народ…

Ревут валы,
Поет гроза!
Из синей мглы
Горят глаза.

За взмахом взмах,
Над трупом труп;
Ломает страх
Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет,
Все крик и крик!
В бездонный рот
Бежит родник…

И вот кому-то пробил
Последний, грустный час…
Но верьте, он не сро́бел
Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде,
Бесстрашна и крепка,
И тянется к надежде
Бескровная рука.

Он незадаром прожил,
Недаром мял цветы;
Но не на вас похожи
Угасшие мечты…

Нечаянно, негаданно
С родимого крыльца
Донесся до Мартина
Последний крик отца.

С потухшими глазами,
С пугливой синью губ,
Упал он на колени,
Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови,
Протер рукой глаза,
Вбежал обратно в хату
И стал под образа.

«Исус, Исус, ты слышишь?
Ты видишь? Я один.
Тебя зовет и кличет
Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый,
Но он не пал, как трус.
Я слышу, он зовет нас,
О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь,
Где бьется русский люд,
Велит стоять за волю,
За равенство и труд!..»

И, ласково приемля
Речей невинных звук,
Сошел Исус на землю
С неколебимых рук.

Идут рука с рукою,
А ночь черна, черна!..
И пыжится бедою
Седая тишина.

Мечты цветут надеждой
Про вечный, вольный рок.
Обоим нежит вежды
Февральский ветерок.

Но вдруг огни сверкнули…
Залаял медный груз.
И пал, сраженный пулей,
Младенец Иисус.

Слушайте:
Больше нет воскресенья!
Тело Его предали погребенью:
Он лежит
На Марсовом
Поле.

А там, где осталась Мать,
Где Ему не бывать
Боле,
Сидит у окошка
Старая кошка,
Ловит лапой луну…

Ползает Мартин по полу:
«Соколы вы мои, соколы,
В плену вы,
В плену!»
Голос его все глуше, глуше,
Кто-то давит его, кто-то душит,
Палит огнем.

Но спокойно звенит
За окном,
То погаснув, то вспыхнув
Снова,
Железное
Слово:
«Рре-эс-пуу-ублика!»

   С. Есенин неоднократно прибегал к помощи В. Казина. 6 марта 1925 года он сообщал Н. Вержбицкому: «С «Прожектором» тоже говорил. Там устроит Казин». Не всегда просьба Есенина выполнялась. Он не знал, что стихотворения деревенской тематики вызвали критическую отповедь со стороны М. Горького, который 13 июля 1925 года писала Н.И. Бухарину: «Талантливый, трогательный плач Есенина о деревенском рае — не та лирика, которую требует время и его задачи, огромность которых невообразима. Хотелось бы, чтобы Казин и Тихонов скорее поняли это». Сборник «Рабочий май» и поэма «Лисья шуба и любовь» создали ему славу одного из лучших пролетарских поэтов. В период становления советской литературы имя Казина среди молодых поэтов было одним из самых ярких и привлекательных. На его стихах многому училась впоследствии литературная молодежь. К В. Казину С. Есенин обращался за помощью при материальных затруднениях, он писал 13 октября 1925 года: «Голубь Вася! Устрой немного денег Илье. А то до получки сижу без сантима. Привет тебе и поцелуй. Твой С. Есенин». В. Казин был в числе близких друзей, приглашенных на свадьбу С. Есенина и С. Толстой в июле 1925 года. 24 октября 1925 года оба поэта выступали с чтением стихов на вечере «О современной литературе» в Центральном доме работников просвещения. На смерть поэта В. Казин опубликовал в «Красной нови» (1926) стихотворение «Памяти Сергея Есенина»:

Эх, Сергей, ты сам решил до срока
Завершить земных волнений круг…
Знал ли ты, что станет одинока
Песнь моя, мой приумолкший друг!

И каким родным по духу словом
Пели мы — и песнь была тиха.
Видно, под одним народным кровом
Мы с тобой растили дар стиха.

Даже и простое восклицанье
Часто так и славило без слов,
Что цвело певучее братанье
Наших русских песенных стихов.

И у нас — о, свет воспоминаний! —
Каждый стих был нежностью похож:
Только мой вливался в камень зданий,
Твой — в густую золотую рожь.

И, влеком судьбою полевою,
Как и я — судьбою городской,
Ты шагал крестьянскою тропою,
Я шагал рабочей мостовой.

Ты шагал… и, мир вбирая взглядом,
Вдохновеньем рвался в пастухи:
Милым пестрым деревенским стадом
Пред тобой стремился мир стихий.

На пути, и нежный и кудрявый,
Ты вкусил горячий мед похвал.
И кузнец, создатель каждой славы, —
И тебя мой город петь призвал.

Пел. Но в нем, пристрастьем непрестанным
Утвердив лихие кутежи,
Сам затмил ты огневым стаканом
Золотой любимый облик ржи.

Где же ты, зеленых кос небрежность?
Где пробор березки при луне?..
И пошел тоскливую мятежность
Разносить, как песню, по стране.

Знать, не смог ты, друг, найти покою —
И под пьяный тягостный угар
Затянул смертельною петлею
Свой чудесный стихотворный дар.

Хоть земля твой облик крепко скрыла,
Мнится бледной памяти моей,
Что вот-вот — и свежая могила
Вспыхнет золотом кудрей
И стихов испытанная сила
Запоет о благости полей.

   В 1930–1940-х годах Казин работал редактором Гослитиздата. В 1938–1953 годах его почти не печатали. Новое признание он приобрёл благодаря поэме «Великий почин» (1954), прославляющей введение субботников. Умер 1 октября 1981 года, похоронен на Переделкинском кладбище.

Владимир Кириллов — «… я душой устал, понимаешь душой… У меня в душе пусто…».

«… я душой устал, понимаешь душой… У меня в душе пусто…»

Kirillov   Поэт Владимир Тимофеевич Кириллов (1890–1937) родился в деревне Харино Смоленской губернии в крестьянской семье, В 1903 году поступил юнгой на корабль Черноморского торгового флота, плавал в Турцию, Грецию, Египет С 1905 активно участвовал в революционном движении; в 1906–1909 годах был в ссылке в Усть-Сысольске, в ссылке стал писать. В 1913 опубликовал первые стихи в рабочей печати. Поселившись в Петербурге, поступил в оркестр народных инструментов, в составе которого в 1911 году ездил в Америку. Во время Первой мировой войны был мобилизован в армию, в 1917 году избирается секретарем Московско-Заставского комитета партии Петрограда.

   В декабре 1917 года Кириллов вместе с П. Орешиным и С. Есениным выступал на «концерт-митинге» в театре завода Речкина. В 1918 году С. Есенин в неоконченной статье «О сборниках произведений пролетарских писателей» упрекнул В. Кириллова за то, что тот в стихотворении «Мы» (декабрь 1917 года) призывал во имя светлого завтра разрушать музеи, сжигать Рафаэля, растоптать цветы искусства. Слова эти С. Есенин охарактеризовал как «довольно громкие, но пустые строки поэта Кириллова…».

   Лично С. Есенин познакомился с В. Кирилловым в январе 1919 года на одном из поэтических вечеров на эстраде-столовой Всероссийского союза поэтов. Кириллов писал: «Знакомство мое с Есениным произошло уже в Москве, зимой 1919 года, в «Кафе поэтов» на Тверской. Кто-то знакомит меня с ним. «Владимир Кириллов? Как же, знаю, читал». Оба поэта получили известность, Н. Клюев 3 августа 1919 года в газете «Звезда Вытегры» писал: «Почувствовать Пушкина хорошо, но познать великого народного поэта Сергея Есенина и рабочего краснопева Владимира Кириллова мы обязаны». О хороших отношениях С. Есенина и В. Кириллова свидетельствует дарственная надпись на книге «Конница бурь» (1920): «Милому брату Владимиру Кириллову с лютой верой С. Есенин». В. Кириллов в 1920 году в Москве был избран председателем Всероссийской Ассоциации Пролетарских Писателей (ВАПП). 1 июля 1921 года на очередном литературном вечере в Доме печати под председательством В. Кириллова прошло обсуждение поэмы «Пугачёв». Все выступавшие, по словам В. Кириллова, «отметили художественные достоинства поэмы и указывали не ее революционность». Сам В. Кириллов высказал особое мнение о языке поэмы, подчеркивая, что «…Пугачев говорит на имажинистском наречии… Пугачев — это сам Есенин». Обиженный С. Есенин ответил ему: «Ты ничего не понимаешь, это действительно революционная вещь».

   В. Кириллов выезжал в Петроград на похороны А. Блока, затем с пролетарскими поэтами провел вечер памяти Блока в клубе «Кузница» на Тверской. Кириллов вспоминал: «Народу было очень много. В конце вечера в зале появился Есенин. Он был очень возбужден и почему-то закричал: «Это вы, пролетарские поэты, виноваты в смерти Блока!» С большим трудом мне удалось его успокоить. Насколько я помню, к Блоку он относился с большой любовью, особенно ценил его «Двенадцать» и «Скифы». 9 мая 1924 года В. Кириллов и С. Есенин подписали коллективное «Письмо группы писателей» в Отдел печати ЦК РКП с осуждением необоснованных нападок журнала «На посту». В мае оба поэта принимали участие в похоронах А.В. Ширяевца, написали стихотворения в память о покойном друге. В. Кириллов вспоминал: «В ноябре месяце я встретил Есенина в столовой Союза писателей на Тверском бульваре… Он увлёк меня в один мало освещённый и безлюдный уголок столовой и тихим охрипшим голосом стал говорить о себе: Я устал, я очень устал, я конченый человек… Милый мой, я душой устал, понимаешь душой… У меня в душе пусто…».

   Последняя встреча В. Кириллова и С. Есенина состоялась 23 декабря1925 г. в Государственном издательстве. «Я заметил, что он чрезвычайно возбужден, — вспоминал В. Кириллов, — глаза лихорадочно блестят, движения резкие и неестественные. Я намеренно не подходил к нему, зная, что говорить с ним будет и трудно, и неприятно. Но Есенин сам увидел меня. Подошел, поздоровался и обращаясь к стоящему рядом со мной поэту Герасимову, как-то странно и загадочно произнес: «Ну, Миша, прощай! Я уезжаю. Но вот здесь остается Кириллов. Я ему верю!» Открыли кассу. Есенин получил деньги и ушел со своим братом. Это была последняя встреча…». В. Кириллов выступал от имени Всероссийского Союза Поэтов на траурном митинге. Он говорил: «Трагическая смерть поэта должна заставить нас создать дружескую атмосферу, которая сделала бы невозможными такие смерти, как смерть Есенина». В. Кириллов написал воспоминания «Встречи с Есениным», опубликованные в 1926 году в сборнике «Сергей Александрович Есенин. Воспоминания».

   30 января 1937 года Кириллов был арестован, 15 июля 1937 года приговорён к смерти, 16 июля того же года расстрелян. В 1957 году реабилитирован, в 1958 году вышел сборник его стихов.

Владимир Киршон — «…не замолкнут твои звонкие и нежные песни».

«…не замолкнут твои звонкие и нежные песни»

Kirschon   Драматург Владимир Михайлович Киршон (1902–1938) родился в Нальчике в семье юриста. Детство прошло в Санкт-Петербурге и Кисловодске. В 1918 году ушёл добровольцем в Красную Армию воевал в частях Одиннадцатой армии. В 1920 году вступил в РКП(б). Образование получил в Коммунистическом институте имени Я.М. Свердлова (1923). Начал печататься с 1922 года. В 1923 году по сценарию В. Киршона снимается первый советский приключенческий фильм «Борьба за «Ультиматум». Печатался в газетах «Советский Юг» и «Трудовой Дон». Дружил с А. Фадеевым, М. Шолоховым. В протеже у Г. Ягоды. С 1925 года — один из секретарей РАППа, перебрался в Москву, был в числе наиболее радикально настроенных коммунистических литфункционеров.

   Встречался с С. Есениным в 1923 году в издательстве «Круг». В 1925 году, по воспоминаниям литератора Риты Корн, жены В. Киршона, они с мужем встречались с С. Есениным на квартире Анны Берзинь, у которой проживали некоторое время. На смерть С. Есенина 4 января 1926 года В. Киршон опубликовал статью в журнале «Молодая гвардия» (1926). Р. Корн вспоминала: «Киршон за одну ночь написал страстную публицистическую статью в защиту Есенина — великого русского поэта. Она была напечатана в журнале, затем выходила отдельными изданиями и по сей день считается одной из лучших работ о Есенине». В статье обстоятельно раскрываются особенности творчества С. Есенина. В. Киршон решительно протестовал против утверждения, что в эпоху социалистического строительства нет места для лирики. Полемизировал с А. Воронским при оценке есенинской «Москвы кабацкой». Писал о патриотизме поэта, не отрицая, что «революцию Есенин принял по-блоковски». В. Киршон считал, что «лирика Есенина глубоко задушевна, искренна, проста и нежна», тем самым опровергая необъективные оценки А. Крученых.

   Подготавливая к изданию брошюру, В. Киршон в послесловии полемизировал со статьей Л. Троцкого, отстаивал положение, что лирика Есенина созвучна его эпохе и именно в этом истоки его трагедии». В. Киршон дан отпор тем, кто пытался нажить политический капитал на смерти Сергей Есенина. Он писал: «Облавой грязной мелочности, травившие большого человека при жизни, они теперь, выжимая притворные слезы, бьют себя кулаками в грудь, они истерически кликушествуют: «Он наш, он всегда был с нами! Его затравили! Его погубила революция! Его хотели посадить в клетку, и он не вынес этой судьбы!» О Есенине, оставившем нам «Русь Советскую», о Есенине, который понял в конце своей жизни не только величие революции, но и органическую ее необходимость для любимой им «Руси», теперь клевещут бесстыдные языки: «Он погиб потому, что на его стихи хотели наклеить марку агитатора, а он не вынес… и вот — трагический конец». Клевета всегда вызывает отвращение и брезгливость. Клевета, которая распространяется после смерти, отвратительнее в десять раз. Нельзя позволять смрадным и гниющим обломкам старого мира прикасаться к имени поэта «Руси Советской». В. Киршон делал оптимистический вывод: «Ты будешь жить Сергей Есенин. В любимой тобой новой Советской Руси не замолкнут твои звонкие и нежные песни». В 1926 году издается брошюра В. Киршона «Сергей Есенин».

   В своих произведениях 1930-х годов Киршон прославлял И.В. Сталина — «тип нового руководителя, стойкого большевика» и воспевал коллективизацию. 26 мая 1937 года исключён из состава правления Союза писателей. Вскоре вместе с литературным критиком Леопольдом Авербахом и драматургом Бруно Ясенским в числе наиболее ортодоксальных коммунистических литераторов арестован, обвинён в принадлежности к «троцкистской группе в литературе». Приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни. Расстрелян как «враг народа» и похоронен на полигоне «Коммунарка». В 1955 году был реабилитирован, и его пьесы вновь стали приниматься к постановке. Киршон известен как автор стихотворения «Я спросил у ясеня», положенного на музыку Микаэла Таривердиева в кинофильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром!».

Эдуард Гетманский

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика