МЕЛЬНИЧЕНКО А. Персидские мотивы гибели Есенина

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Просмотров: 6932

Персидские мотивы гибели Есенина

100 лет назад из рязанской глубинки после окончания церковно-учительской школы в большой мир — в Москву приехал и начал свой феерический путь на Парнас гениальный Сергей Есенин. После себя он оставил не только изрядный список поэтических шедевров, скандальную славу, но и загадку гибели. Что же это было — самоубийство или убийство? Каковы истинные причины произошедшего? Попробуем разобраться, используя вновь открывшиеся факты.

ВЕРСИЯ ОФИЦИАЛЬНАЯ — САМОУБИЙСТВО

У современников поэта его самоубийство не вызывало никаких сомнений. Все единодушно утверждали, что виной всему прогрессирующий алкоголизм Есенина. Подтверждений тому множество: последние пять лет, предшествующие гибели поэта, загулы, пьянки, скандалы и пьяные разборки развивались по нарастающей. Он всех достал и всем надоел, его пьяные выходки стали обыденностью, а наказания за них никакого не следовало. Если в начале богемнотусовочной жизни молодой организм поэта справлялся с колоссальными «питейными» нагрузками, то в последний год своей жизни Есенин стал, по воспоминаниям его друга Мариенгофа, «человеком не больше одного часа в сутки. От первой, утренней, рюмки уже темнело сознание».
В московской клинике доктора Ганнушкина, куда друзья устроили поэта за три недели до гибели, был поставлен безжалостный диагноз: «Delirium tremens. Белая горячка, halluc. (галлюцинации)».
Понимает ли сам Есенин всю гибельность такой жизни? Безусловно, понимает. Вот только сопротивляться этому, похоже, совсем не хочет. Даже бравирует этим перед друзьями: «Вот помру, тогда узнаете, кого потеряли. Вся Россия заплачет». Творчество последних лет пропитывается тоской, черной меланхолией и даже манией смерти.
Следственные органы с самого начала приняли версию самоубийства за единственную. Из акта осмотра места происшествия: «…мною был обнаружен висевший на трубе центрального отопления мужчина… По предъявленным документам повесившийся оказался Есенин Сергей Александрович, пис[атель], приехавший из Москвы 24 декабря 1925 г.»
В 1989 и 1992-1993 годах были проведены две независимые судебно-медицинские экспертизы Минздрава РФ, однозначно подтвердившие — это самоубийство.
Кажется, все понятно: все больше закручивался разгульный круговорот, все меньше времени оставалось у поэта для творчества, боязнь творческого кризиса толкнула его к роковому шагу.
Вот только слишком много вопросов в этом деле оставлено без ответов.

 
Номер в отеле «Англетер» (Санкт-Петербург), где обнаружили тело поэта

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ — УБИЙСТВО

Многие исследователи, изучая материалы следствия, акт судебно-медицинской экспертизы, фотографии места преступления и тела Есенина в морге, а также показания свидетелей, обращают внимание на то, что концы с концами не сходятся и версия самоубийства притянута за уши. Что же именно противоречит официальной версии?
Итак, самоубийством невозможно объяснить появление на теле Сергея Есенина следующих повреждений: небольшой кровоподтек под кожным лоскутом на месте вдавленной борозды в лобной области; четыре царапины в нижней трети левого предплечья; небольшая поверхностная ссадина под левым глазом; кожная рана с ровными краями длиной 4 см с внутренней стороны нижней трети правого плеча; окоченение правой руки, ухватившей трубу (тогда как левая рука не окоченела). Кроме того, отчетливо заметны непонятные пятна на кистях Есенина и на правом предплечье, а также пятна на рубахе, похожие на кровь. А манжета правого рукава рубахи вообще разорвана. Состояние гостиничного номера свидетельствует о происходившей борьбе, хотя попытки привести все в порядок, видимо, предпринимались. Добавьте ко всему путаные, если не сказать ложные, показания свидетелей  и получите вполне законченную картину: Сергей Есенин был убит.
Большинство сторонников этой версии считает, что убийцы Есенина сомнений не вызывают  холодные чекистские головы, больше некому. Попыток ответить на вопросы «Зачем?» и «Почему?» множество, но основной упор делается, как правило, на политические мотивы убийства. Это и личная ненависть Троцкого за высмеивание в поэме «Страна негодяев», и участие в антисоветской организации, и попытка бегства за границу. Но… Незадолго до смерти Есенин подписал договор с ГИЗом (государственное издательство) на 10 тыс. рублей (5 тыс. долларов)  большие деньги по тем временам. Это означало, что к Есенину со стороны власти политических претензий нет и быть не может.
К тому же на момент гибели на Есенина было заведено 13 уголовных дел. Стоило хоть одному из них дать полный ход, и поэт надолго отправился бы в места заключения. Так стоило ли разыгрывать спектакль с самоубийством? Может, мотивы носили более глубинный характер? Чтобы выяснить это, придется приоткрыть одну из тайных страниц жизни и творчества Сергея Есенина.

«ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ»

Как-то раз Сергей Есенин был приглашен на дачу Сергея Мироновича Кирова, тогдашнего руководителя Коммунистической партии Азербайджана, где неповторимо читал новые стихи. Киров, человек большого эстетического вкуса, в дореволюционном прошлом блестящий литератор и незаурядный литературный критик, узнал, что было у Есенина страстное желание увидеть Персию  колыбель великих поэтов Фирдоуси, Саади, Хафиза. После чего обратился с укоризной к Чагину (тогдашнему второму секретарю КП Азербайджана и главному редактору газеты «Бакинский рабочий»): «Почему ты до сих пор не создал Есенину иллюзию Персии в Баку? Так создай! Чего не хватит — довообразит. Он же поэт, да какой!»
Есенина будто бы привезли в глухое, уединенное селение Мардакяны, где по темным улочкам ездили арбы и фаэтоны и где ходили женщины, закутанные в чадру. Но больше всего напоминала Персию вилла, некогда принадлежавшая нефтепромышленнику Муртазе Мухтарову, построенная в роскошном восточном стиле, окруженная садом с экзотическими растениями. В фантазии поэта все эти яркие импрессии трансформировались в образ неведомой Персии.
Но однажды я обратил внимание на статью Льва Троцкого памяти Сергея Есенина в газете «Правда» № 15 за 1926 год. Вот фрагмент: «Поездка по чужим странам, по Европе и за океан не выровняла его. Тегеран он воспринял несравненно глубже, чем Нью-Йорк. В Персии лирическая интимность на рязанских корнях нашла для себя больше сродного, чем в культурных центрах Европы и Америки». Значит, был все-таки Есенин в Персии!
Почему же официальные источники утверждают, что Есенин в Персии не был? Почему сам поэт об этом молчал? Что же он все-таки делал в Персии?
Посмотрим на исторический контекст. 1920е годы, советская Россия, как первопроходец, должна нести «искру, из которой возгорится пламя» во всем мире. Этой идеей заражены все поголовно  от руководства (Ленин, Троцкий) до рядовых граждан. Предпринимаются первые попытки реализации этих планов в Польше и… Персии.

ЭКСПОРТ РЕВОЛЮЦИИ

17 мая 1920 года из Баку вышла Волжско-Каспийская военная флотилия под командованием Федора Раскольникова и Серго Орджоникидзе и взяла курс на Энзели-порт на юге Каспийского моря, где находились корабли, уведенные белогвардейцами Деникина из российских портов.
Одновременно под видом «местных бунтовщиков» в Персию вошли конники знаменитого атамана Червоного казачества Украины Виталия Примакова. Достаточно легко был захвачен плацдарм у порта Энзели, вскоре был взят г. Решт столица остана Гилян, и почти сразу была провозглашена Гилянская Советская республика. Были сформированы Реввоенсовет республики, правительство и армия. Главнокомандующим назначен Василий Каргалетели, а начальником штаба  Яков Блюмкин, который также принимал активное участие в создании Иранской компартии. (Тот самый Блюмкин, который в 1918 году убил германского посла Мирбаха.)
Для увековечивания первой революции на Востоке со штабом Примакова Троцкий (второе лицо в государстве и первое в армии) отправляет Сергея Есенина. Позднее в Персию отправится и другой поэт Велимир Хлебников, а также художник Мечислав Доброковский.

Гилянская Советская республика просуществовала недолго — с июня 1920-го по сентябрь 1921 года. Уже осенью 1920-го стало ясно, что миссия провалилась. «Скороспелое проведение некоторых якобы «коммунистических» мер, сведшееся в конце концов к простому грабежу, — признавался в сентябре президиум бакинского филиала Коминтерна, — восстановило против нас персидское население, укрепило политику шахского правительства и положение англичан, бросив в объятия последних все политические партии — включительно до демократов, всегда бывших ярыми англофобами».
Вместо улыбок и цветов, которыми одаривали наших бойцов персы при вхождении войск, получали пули в спину, когда уходили. Страничка истории получилась не величественной, а позорной.
Но для Сергея Есенина этот поход был дверью в другой мир — мир других запахов, чувств, отношений, этики и морали. И все это он гениально отобразил в своих «Персидских мотивах», явно по свежим впечатлениям — еще в Персии. Однако во всех изданиях его книг эти стихотворения датированы 1924-1925 годами. Как же так? Мог ли поэт так долго хранить в себе массу ярчайших впечатлений, ни разу не отобразив их в стихах?

ПОД ГНЕТОМ ГОСТАЙНЫ

Это совершенно не в его стиле. Сергей Есенин никогда не был альтруистом. Он любил жизнь, причем красивую и даже шикарную. Для этого нужны деньги. Источником доходов было его творчество, его стихи. Каждое свое произведение он незамедлительно нес в редакции, добивался их издания как можно быстрее, оговаривал гонорары, требовал и настаивал. Вот воспоминания В. А. Мануйлова: «В те дни почти в каждом номере «Бакинского рабочего» печатались новые стихи поэта. Есенин остался диктовать машинистке свои стихи, а я ушел, договорившись встретиться на следующий день, чтобы пойти гулять. На другой день мы снова встретились в редакции. Когда я пришел, Есенин был уже там. Кажется, тогда же произошел при мне занятный разговор Есенина о гонораре в «Бакинском рабочем». Есенин долго доказывал, что стихи его очень хорошие, что теперь так никто не пишет, а Пушкин умер давно. «Если Маяковскому за Моссельпром монету гонят, неужели мне по рублю за строчку не дадите?» Редакция сдалась. Выходило в общей сложности немало, так как в каждом номере печаталось по два-три больших стихотворения».
Из чего следует, что Есенин мог на такой длительный срок задержать издание своих восточных стихов только в одном-единственном случае: он имел серьезные обязательства по сохранению тайны своего пребывания в Персии, особенно когда миссия экспорта революции не удалась и воспевать ее было бы неуместно. В конце концов, не каждому поэту позволено участвовать в секретной военной операции. Очень похоже на то, что ему посоветовали на время забыть о Персии.
Итак, Сергей Есенин — лирический поэт и певец земли Русской, гуляка и хулиган — попадает в ограниченный круг лиц партийной, государственной, военной и чекистской элиты, которые посвящены в государственную тайну. За умение держать язык за зубами он, как показывают дальнейшие события, получает карт-бланш на любые свои действия и выходки.

НЕПРИКАСАЕМЫЙ?

С 1920 года, сразу после возвращения из Персии, начинается его «затяжной прыжок» к петле в гостинице «Англетер». Он с надрывом гуляет, скандалит и буянит, нарывается на неприятности и копит гору возбужденных уголовных дел. Почему бы и нет? Ведь ему все позволено! И действительно, уголовные дела тормозятся, а приводы в милицию ничем не заканчиваются. Есенина 10 раз доставляли в милицию для «вытрезвления». Поэт Ходасевич, близко знавший Есенина, вспоминает: «Относительно же Есенина был отдан в 1924 году приказ по милиции — доставлять в участок для вытрезвления и отпускать, не давая делу дальнейшего хода».
Тот же Ходасевич приводит один показательный случай. Как всегда, Есенин стремился поразить окружающих дам… Кивая на Блюмкина, Есенин предложил экзальтированной даме: «А хотите поглядеть, как расстреливают в ЧК? Я это вам через Блюмкина в одну минуту устрою».
А потому ему разрешаются выезды за границу — в Европу и даже в Америку. Вы представляете, кому разрешалось тогда выезжать и сколько важных бумажек на это нужно было получить? Каждый гражданин Страны Советов за рубежом должен был, говоря образно, представлять собой «парадную витрину» своего государства. Из Есенина «витрина» получалась очень своеобразная — со сломанной мебелью и разбитыми зеркалами. Но это было такой малостью по сравнению с тем, о чем ему приходилось молчать. Правда, под постоянным и неослабевающим присмотром чекистских соглядатаев.
Совершенно неслучайно все чаще рядом с поэтом оказывается Яков Блюмкин, далеко не последний человек в ЧК, участник многих рисковых операций и провокаций. Эта близость в 1924 году едва не привела к катастрофе. Оба находились на отдыхе в Баку, где Блюмкин приревновал Есенина к своей жене. Ссора была грандиозная, Блюмкин был в ярости, потому не просто угрожал Есенину пистолетом, а приставлял его к голове поэта и гонялся за ним едва ли не по всему городу. Есенин был смертельно напуган, срочно уехал к знакомым в Тифлис и попросил достать ему пистолет. Вскоре для него раздобыли наган, с которым он не расставался до самых последних дней.
Жизнь продолжалась, загулы становились все более бесшабашными, выходы из них — все более продолжительными. А кому же после изрядного количества выпитого не захочется похвастаться подвигами или хотя бы сопричастностью к ним? В последний год жизни Есенину контролировать себя было все труднее. И вот уже великий Качалов вспоминает о встрече с Сергеем Есениным и о том, что в разговоре тот поминал поездку в Персию.

МЕСТЬ ВЛАСТЕЙ  

О каждой такой проговорке сразу становилось известно тем, кому положено. И они могли расценивать это не просто как пьяный треп, а как посягательство на идеологию строительства социалистического государства, на основы! Такое не прощалось никому. И совсем неудивительно, что многие исследователи связывают с гибелью Есенина одиозную личность — Якова Блюмкина. Так уж случилось, что в этой трагедии заинтересованы были и большевистское руководство, и лично Блюмкин, ревнивый муж.
С 1926 года произведения Есенина были запрещены к изданию, хотя они не несли никакой идеологической или политической нагрузки. Значит, запрещалось не его творчество, а он сам. Это было местью власть имущих за предательство интересов революции, как их понимали идеологи нового режима.
После смерти поэта началась борьба с «есенинщиной» — со всеми теми, кто, по выражению Троцкого, был «несроден» новой власти. Поэт как будто предвидел все это:

Вот так страна! Какого ж я рожна
Кричал, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

Писатель и литературовед Иванов-Разумник в письме Михаилу Пришвину от 14 января 1926 года высказался горько и пророчески:
«Смерть Сережи Есенина выбила совсем из колеи… И теперь не могу опомниться — и все вспоминаю тихого голубоглазого мальчика с детской улыбкой, что ни день приходившего ко мне десять лет назад читать свои стихи. В 1917, в 1918 году он горел, с 1919 — сгорал, жег жизнь с двух концов, и конечно от того, что был не хуже, а лучше нас. Травили его все, кому не лень, а вот теперь провозгласили последним национальным поэтом, улицу в Москве называют его именем. Очень все это ему нужно!»
Ему не нужно. Нужно нам.

Александр Мельниченко

«Мир новостей» № 24 (963), 25 (964), 2012 г.

• < Назад
• Вперёд >